Сидение в подвале обеспечено по меньшей мере на десять месяцев – до следующей весны, когда можно будет надеть тёмные очки и перебраться в домик на берегу моря. Зимой человек в солнцезащитных очках вызовет подозрение.

Кроме риска быть арестованным, ничто не мешало ему сбежать на юг прямо сейчас. Утром, максимум днём, они с Надей будут готовы к отъезду. Купят подержанный седан, законсервируют дом и двое суток проведут за рулём, слушая ретро-музыку. Здравствуй солёный живительный воздух черноморского побережья! Только как быть с постами полиции на дорогах? Любая проверка документов однозначно закончится задержанием. Он, конечно, отправит на тот свет всех, кто посмеет надеть на него наручники, но систему ему не одолеть. Перспектива скрываться всю оставшуюся жизнь его не устраивала.

Уборщик пробирался сквозь высокую траву, ориентируясь по свету луны, раздражённо сдувая с лица паутину, натянутую между деревьев. В одном из домов на опушке залаяла почуявшая чужака собака. Уборщик однажды убил собаку. Ох, и вёрткая попалась тварь, порвала ему куртку. Хрюкала перед смертью, как боров.

По дороге к дому он избегал уличного освещения, придерживаясь тёмных закоулков. Надо запретить Наде смотреть криминальные новости. Пусть читает книги или играет в наушниках на синтезаторе с взвешенной клавиатурой, что бы эта хрень ни значила. Вряд ли она побежит в полицию, если правда случайно всплывёт наружу, однако любая предосторожность не будет лишней. Умом его женщина не блистала.

Входная дверь дома была не заперта. Уборщик застыл у порога в сомнениях. Уходя, он точно запер её ключом, который держал в руке в эту секунду. Если это ловушка, у него есть шанс выскочить до того, как капкан захлопнется. Неизвестно ещё, что хуже – подосланные куратором чистильщики или полицейский спецназ.

По другой версии, Надя выходила во двор нарвать цветов. По третьей, впустила того, кто не закрыл дверь. По четвёртой, его подвела память, и это он оставил дверь открытой.

Подозрения о неверности жены побудили Уборщика потянуться к боковому кармашку рюкзака. Он зашёл в дом, держа перед собой нож с выкидным лезвием. Из распахнутой двери подвала изливался скупой свет. Уборщик бросил рюкзак на пол и громко позвал:

– Надя?!

По коттеджу прокатилось хриплое эхо оклика. Если она внизу, ей здорово влетит от него. Эта женщина не ценила хорошего отношения к себе, не воспринимала слов, единственное, что её вразумляло, были кулаки. Да и те, как показало время, перестали справляться. Он подошёл к спуску, не снимая обуви. Из проёма поднималась едкая гарь. Похожий на мешанину из тлеющей пакли с оплавившимся пластиком запах выворачивал наизнанку. Что бы ни дымилось внизу, это было явно дурное предвестие. Ноги понесли Уборщика вниз, где перед уцелевшим глазом предстала неприглядная картина разрушенного макета его идеального мира.

У того, кто сотворил это, не хватило сил перевернуть опорную раму, и он вдоволь поиздевался над полистироловыми плитами, на которых покоилась платформа. Часть из них была вырвана из конструкции и подожжена вместе с ландшафтом. Разбросанные по полу куски повсеместно дымились. По оставшемуся «материку» прошёлся неистовый ураган, поваливший, вырвавший, разломавший деревья на щепы, искромсавший горы, исколовший эпоксидные реки в мелкую крошку. В центре площадки громоздилась гора из расплавленных фигурок. Их скрупулёзно собрали в одно место и подожгли. В недогоревшей куче-мале торчали крохотные конечности. Собранные в бесформенную кучу вагоны лежали на полу расплющенными.

Уборщик схватился за голову. За пару часов Надя уничтожила труд нескольких лет его жизни, стоивший многие сотни и сотни тысяч рублей. Ни одной уцелевшей зоны, дома раздавлены, мосты испорчены, вулканы снесены до подножий. Над растерзанными останками поднимался дым поражения.

Но больше всего Уборщика поразил до глубины продажной низменной души раскрытый люк в погреб. Ей удалось сдвинуть сундук, хоть он и утяжелил дно железными брусками.

Зажав нож в зубах, он спрыгнул вниз.

Отец смотрел на сына с неистовым возмущением. По крайне мере, Надя не расчленила покойного на части.

Ящик с деньгами пустовал. Уборщик сердито засопел. Старая английская пословица «Не кладите яйца в одну корзину» сделала его на треть беднее. Другие две трети сбережений лежали на счету в Панамском банке. Если он потеряет к ним доступ, этот дом с земельным участком – всё, что у него останется. Пара морально устаревших автомобилей не в счёт.

Сегодняшняя ночь оказалась полна сюрпризов. Давно с ним не происходило столько неприятностей всего за несколько жалких часов.

– По-твоему, это моя вина?! – воскликнул он, чего никогда не позволял себе делать. – Как ты допустил это?!

Отец продолжал вызывающе таращиться на него. Ни капли поддержки, сплошное угрюмое недовольство. Уборщик думал, что, если сохранит тело отца после самоубийства, они смогут поладить друг с другом. Но выяснилось обратное: отец стал ещё ворчливее. Он хорошо умел слушать, в остальном проку от него было не больше, чем от дешёвого фумигатора. Наверно, следовало предать тело земле или оставить покачиваться на продольной балке амбара с петлёй на шее.

Уборщик устало опустился на стул рядом с мумией и стал загибать пальцы на руке:

– Я потерял глаз. Меня, вероятно, объявят в розыск. Я остался без работы. Жена украла у меня приличную сумму, растоптав за каким-то лешим любимый макет. У меня не так много поводов для счастья, пап, ты не находишь?

Он дотронулся до ладони отца, такой же безжизненной, как Надино сердце. Внезапно его пронзила запоздалая мысль – бешеная сучка могла быть ещё в доме.

– Надя!!!

Он отрежет ей голову прежде, чем она упадёт на колени моля о пощаде. У предательства нет оправданий.

В спальне продолжал беззвучно работать телевизор, расправленная кровать была холодна. Он вышибал двери в комнатах ногой с налитым кровью глазом, пока не добрался до кухни на первом этаже. На холодильнике висел придавленный магнитом лист бумаги.

Прежде чем прочитать послание, Уборщик достал из холодильника пакет томатного сока, чтобы запить очередную обезболивающую таблетку.

«Заявление на развод получишь по почте, – писала она. – Твой телефон я спустила в унитаз. Не вздумай отправляться на мои поиски. Я взяла деньги, у тебя остался дом».

На этом короткая записка обрывалась. Ни слова об испорченном макете, мумии и париках. Сука просто решила свалить, прихватив несколько миллионов.

Уборщик вернулся в погреб, где достал из-под трюмо запасной кнопочный телефон для связи с куратором. Туда Надя заглянуть поленилась. На чёрно-белом дисплее мигал курсор для набора сообщений. Её побег не оставил ему выбора. Дом надо было покинуть, без Нади и железной дороги жить можно где угодно. Спятившая жена к тому же в любой момент могла сообщить полиции о трупе в подвале. Жить в ожидании