— на расправу, и, как результат — на очередной тревожный отчет в Рим? Ведь тревожные отчеты никогда и никакому начальству не бывают нужны, по ним могут сделать неприятные для тебя выводы о твоих способностях к руководству и о соответствии занимаемой должности…

А тут Пилат как будто нарочно напрашивается на неприятности, раз за разом отказывая толпе в ее требовании, при этом то заявляя, что вообще не считает Иисуса в чем либо виновным, то предлагая его формально наказать и отпустить, то отпустить его в честь праздника Пасхи. Зачем, почему он так поступал? Просто позлить, подразнить немного эту толпу жалких и нахальных людишек, осмелившихся потревожить его утренний отдых?

Едва ли он стал бы это делать, даже если бы ему и захотелось так вот «поиграть» с толпой. Ведь он должен был понимать, что в этой «игре» он окажется в роли проигравшего, поскольку его первоначальное сопротивление при заведомой последующей уступке требованиям будет расценено не иначе, как его слабость, как возможность «продавить», «прогнуть» его, если проявить достаточно настойчивости. И кому же в здравом уме захочется затевать такие игры на заведомый проигрыш?

Тем более, что он мог бы получить в итоге от Иудейских религиозных властей, вынесших приговор Иисусу, и донос в Рим, с жалобой на непротиводействие политическому бунтовщику-самозванцу, объявившему себя царем Иудеи. И судя по версии Евангелия от Иоанна, именно об этом и шла речь между Пилатом и теми, кто руководил толпой — см. Ин.19:12–13.

А ведь надо сказать, что во всех описаниях сцены суда, со стороны Иисуса не только не предпринимается ровным счетом ничего, чтобы как-то расположить к себе человека, от решения которого зависела вся его дальнейшая судьба, но наоборот — он ведет себя так, словно нарочно провоцирует его на негативное к себе отношение.

Согласно трем «синоптическим» Евангелиям — от Марка, Луки и Матфея, — между Пилатом и Иисусом никакого разговора не получилось вообще. На вопрос Пилата: «Ты царь Иудейский?», — Иисус, достаточно дерзко ответил: «Ты сам это сказал», — после чего вообще перестал отвечать на какие-либо вопросы. Согласитесь, что для римского прокуратора, уже раздраженного всем происходящим, такое поведение подсудимого, которого он видит первый раз в жизни, может послужить только дополнительным раздражающим фактором, а уж никак не поводом для возникновения симпатии!

И уж тем более такой их, с позволения сказать, «диалог», не может послужить основой для таких слов Пилата, произнесенных им, согласно версии Евангелия от Луки: «…Вот, я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным» (Лк.23:14). Простите, этот обмен одним вопросом и одним дерзким ответом — это есть ничто иное, как «исследовал»?.. А горделивый отказ отвечать на дальнейшие вопросы судьи — это повод для судьи признать обвиняемого невиновным и лично ввязаться в конфликт на его стороне?..

На мой взгляд, совершенно очевидно, что в официальной церковной версии, согласно которой Пилат познакомился с Иисусом лишь на суде, увидев его там в первый и последний раз в жизни, — в этой версии поведение Пилата, описываемое в Евангелиях, является абсолютно противоестественным и потому совершенно невозможным!

Однако тот же самый пазл начинает точно, быстро и логично складываться в ясную и стройную картину, если принять допущение, что Пилат и Иисус были уже хорошо знакомы до этого. Именно в ходе такового знакомства Пилат единственно и мог стать, как минимум, симпатизантом Иисуса, а как максимум — его активным, хотя и тайным (по понятным причинам) сторонником.

Как уже говорилось, с организационной стороны возможность знакомства Иисуса с Пилатом полностью обеспечивалась наличием у обеих сторон связей с двором Ирода Антипы. Вполне понятно, что Иоанна, будучи, с одной стороны, супругой царского домоправителя, а с другой — преданной и активной сторонницей Иисуса, постаралась сделать все от нее зависящее, чтобы обеспечить Иисусу максимальную поддержку в высших кругах, в которых она вращалась. И познакомить, и, по возможности, подружить Иисуса с прокуратором Иудеи, эквитом Понтием Пилатом, безусловно, входило в ее планы и соответствовало возможностям ее положения. И судя по поведению Пилата во время суда над Иисусом, усилия Иоанны увенчались полным успехом!..

Впрочем, уместно ли говорить о «полном успехе», если, несмотря на все усилия Пилата, он, пусть и под давлением, но все же отдал приказ распять Иисуса? Что ж, на первый взгляд, это действительно так. Пилат действительно отдал приказ. И Иисуса действительно распяли. Но… Но, ведь, как мы знаем, в итоге-то Иисус оказался жив!

А это означает, что, несмотря на внешнюю видимость «поражения», Пилат на самом деле одержал победу, поскольку сбылось-то все же именно его желание — желание сохранить Иисусу жизнь.

Глава 10. План Пилата

Только вот теперь нам надо задуматься над одним словом, а именно — над словом «сбылось». Насколько точно оно отражает действительную ситуацию? Действительно ли желание Пилата просто «сбылось», то есть явилось результатом либо «счастливого случая», либо таинственного сверхъестественного вмешательства, или же… оно было сознательно и целенаправленно осуществлено?

Осуществлено? Кем осуществлено?

А что, если им же самим, прокуратором Иудеи Понтием Пилатом и осуществлено?! А точнее — людьми из его, как теперь принято это называть, «спецслужб», действовавшими по разработанному Пилатом плану. Многоходовому, тонкому, эффективному и успешному плану, обеспечившему Иисусу, как мы потом увидим, не просто выживание, но и еще несколько десятков лет активной жизни, хотя уже и с «другим паспортом»…

Понимаю, что такая идея может показаться совершенно невероятной, выходящей за рамки, переходящей границы и т. д. — в общем, чем-то из серии: «Нет, ну, это уж слишком!..». Ладно уж, допустить, что в числе сторонников Иисуса могли оказаться какие-то приближенные какого-то местного царька. Но записать в число последователей и чуть ли не учеников и самого римского прокуратора Иудеи, утверждая к тому же, что он еще и некий план разработал и осуществил — это уже явный перебор!

Согласен-согласен, я бы сам первый же и посмеялся над подобного рода фантазиями, если бы не одно «но», заключающееся в том, что к выводам относительно подлинной роли Понтия Пилата в жизни Иисуса приводит строго логическая цепочка рассуждений, основанная на библейских текстологических фактах. Давайте эту логическую цепочку еще раз освежим в своей памяти, и перепроверим выводы относительно Понтия Пилата и его роли в событиях «священной истории» христианства.

Итак: каким образом суровый римский прокуратор мог проникнуться симпатией к подсудимому-еврею, если, согласно официальной версии, видел он его впервые в жизни, и при этом услышал от него, по сути, одни лишь дерзости в свой адрес? Да никаким! В тех