заметно побледнело.

Саша закинул винтовку за спину, и конюх помог ему сесть на лошадь, не переставая поглаживать шею Фурии, которой, в свою очередь, происходящее было словно безразлично.

– Держитесь крепче, Ваше Высочество, – приговаривал конюх.

– Все в порядке. Я держусь.

– Вот и славно! – Гедалия сжал винтовку крепче, собрал поводья в одну руку и потянул их на себя. Его лошадь неторопливо двинулась вниз по холму.

Саша последовал его примеру. Чувства юноши были обострены, и он не сводил глаз с Фурии, не пропуская ни единого ее резкого движения и вздрагивая от каждого толчка.

Наконец они спустились к лесу.

Гедалия заговорил в свою рацию:

– Дичь уже выпустили?

– Выпустили, сэр.

– Прекрасно. – Он перевел взгляд на Сашу. – Лес легкопроходимый, но темный. На каждую дичь прикреплен фонарик. Не упустишь. Стрелять-то хоть умеешь?

– Не доводилось.

– Буду рад тебя обучить. Достаточно снять с предохранителя. Держись крепче и целься в красные огоньки.

– Можно хотя бы узнать, на кого охотимся? – спросил Саша как ни в чем не бывало.

Глаза Гедалии недобро блеснули.

– Увидишь.

Заметив, как внук тянется за биноклем, Гедалия мягко опустил руку, как бы приказывая ему не делать этого.

– Пусть будет сюрприз. Разве не интереснее стрелять вслепую?

Саша постарался не выдать свою настороженность. Однако или волнение выдавало его, или Гедалия был слишком проницательным: после вопроса он не сводил с юноши выжидающего взгляда с толикой усмешки.

– Когда же мы поговорим?

– После охоты, дорогой, после охоты. – Мужчина кивнул в сторону леса. – Целься. Дичь ждет.

Саша чувствовал себя загнанным в ловушку. Единственное, что помогало ему совладать с собой, – неопытность и возможность без лишних подозрений промазывать.

Он сел наизготовку, посмотрел в прицел винтовки и увидел вдалеке движущийся огонек. Из-за непроглядной темноты невозможно было разобрать, человек это или крупное животное.

Раздался выстрел. Руки его дернулись сами собой так, что даже если бы он прицелился, не смог бы попасть в цель.

Гедалия обратился к человеку на другом конце рации.

– Ну что?

– Дичь цела, сэр.

– Ничего, в следующий раз получится. А пока моя очередь.

Он прицелился. Не успел Саша даже вздохнуть, как раздался выстрел.

По рации его заверили, что мимо.

– Ладно, – протянул Гедалия с легким раздражением, явно задетый тем, что облажался перед внуком. Не знай Саша, на кого шла охота, он бы даже ухмыльнулся, но сейчас, целясь во второй раз, с трудом притворялся. Уж слишком много опасностей предстояло преодолеть: охота на людей, переговоры с сумасбродом Гедалией, который не прочь не только охотиться на бывших партнеров, но и сделать из них фарш, Анджеллина… Один бог знал, что сейчас происходило с ней и была ли она еще жива.

Скорее бы это закончилось, заклинал он, промазывая вновь.

– Надеюсь, ты не поддаешься мне, чтобы задобрить, – с подозрением произнес Гедалия.

– Можете посмеяться надо мной, но я не понимаю, как можно охотиться такими тяжелыми винтовками.

– Ничего, руки привыкнут. – Мужчина всмотрелся в прицел и, заприметив огонек, присвистнул. – Ты смотри, он не двигается. Устал, что ли? Не особо интересно стрелять в такую дичь, но ничего, я наверстаю. Пока и эта сойдет.

Палец лежал на спусковом крючке, вот-вот готовый нажать на него. Саша старался мыслить логически: даже если он сейчас остановит Гедалию, рано или поздно тот прибьет бедолагу, а сам он будет раскрыт.

Поначалу ему удалось убедить себя в бессмысленности подобной выходки, но бросив взгляд на темный лес, вспомнив Анджеллину, он вдруг понял, что она остановила бы Гедалию не раздумывая.

«Вот из-за этого благородства она теперь и сидит в плену!»

– Ты хочешь что-то сказать? – вдруг спросил Гедалия, не отрывая взгляда от леса и винтовки.

– Что?

– Ты выглядишь бледным как мел и смотришь на меня с таким осуждением, что я прямо-таки теряюсь.

Саша понял, что на мгновения сомнений забылся.

– Непривычно охотиться на животных.

– Вот как. Но это ведь дичь. Она для того и была выращена, – пробубнил он. – Так ты не против, если я выстрелю?

– Она ваша. Делайте что хотите.

Гедалия улыбнулся уголком рта, и при виде этого злобного оскала и налитых кровью глаз что-то дрогнуло в Саше. За секунду до выстрела он схватил винтовку деда и поднял ее над его головой.

Лишь после, увидев разъяренный взгляд Гедалии, он понял, что совершил ошибку, за которую придется дорого расплатиться, и тень обреченности и испуга упала на его лицо.

Он ожидал услышать ругань в ответ на его выходку, но Гедалия лишь странно улыбался, смотря вниз. Тогда Саша с пробирающими до костей мурашками понял: он знает.

– Любопытно, – вытащил из кармана сигару Гедалия. – Не знай я, в каком ты положении и что тебе нужно от меня, я бы решил, что ты мягкотелый слюнтяй, неспособный даже убить оленя. – Он закурил и выдохнул густой дым, продолжая смотреть на лес. – Может, оно, конечно, и так, но ради Анджеллины, уверен, ты мог бы немного запятнать свою совесть и понаблюдать за убийствами животных. Но… – Он взглянул на него так, что у Саши перехватило дыхание. – Но ведь ты с самого начала знал, что дичь крупнее привычной.

Саша чувствовал, что буря негодования близка, но не мог заставить себя убедительно солгать. Он знал: что бы он ни придумал, с какой бы уверенностью ни отвечал, ему уже не поверят.

– Вижу, говорить ты не намерен.

– Мистер Марголис… Да, я знал, что вы охотились на людей, и, даже нуждаясь в вас, не смог просто наблюдать за этим.

Гедалия вскинул левую бровь и тихо хмыкнул, нисколько не проникшись этой речью.

Не докурив и половины сигары, он бросил ее на траву и обратился к кому-то по рации:

– Приведи ко мне всех, кто ответственен за охоту, в том числе охрану.

Спустя пять минут к ним подъехали на двух легковых машинах, из которых вышли пять работников в форме слуг, а за ними – двое охранников. Они поприветствовали хозяина, выстроились в ряд и опустили головы.

– Кто из них сказал тебе о том, что дичь – это люди?

– Никто, – уверенно ответил Саша.

– Неужели? – фыркнул дед, явно получая от всего этого удовольствие. – Прямо-таки никто?

– Этого человека здесь нет. – Саша заглянул ему прямо в глаза. – И какая разница, кто сказал?

– Устав гласит, что разглашать тонкости организации охоты строжайше запрещено. Я должен знать, кто нарушитель, чтобы пресечь другие утечки.

– Говорю же вам, этого человека здесь нет.

– Где же он тогда? Скажи мне, кто это, и я отпущу их всех. Не буду отнимать их время.

– Не могу. У меня свой устав.

Искорки задора в глазах Гедалии начали угасать, как и его интерес к несгибаемости внука. Это могло позабавить его минуту-другую, но в конечном счете пробуждало гнев, а тот, в свою очередь, толкал на спонтанные поступки, порой поражавшие своей жестокостью.

Этот случай не стал исключением. Слишком поздно Саша увидел в глазах деда затаенную ярость. Прежде чем он набрался смелости дополнить свой ответ, Гедалия не глядя выстрелил из винтовки в первого