пальца отнять у него все, что он любит, но в любви к чему не признается даже самому себе. И думая об этом, ощутив пугающую зыбкость своей жизни, Саша вдруг понял, как привязан к ней и как он еще не готов расстаться, когда наступит смерть от ЗНР, хотя и убеждал себя в обратном. Не готов, потому что… Он столько еще не сделал! Столько не увидел, не испытал. Черт возьми, ему даже при простом знакомстве нечего о себе сказать! Все работа да работа, вакцина и война. Что он любит? Что не любит? Чего хочет для себя? Когда в последний раз по-настоящему отдыхал? Что такое полноценный отдых, если это не только сон? Задаваясь этими вопросами, он всегда терялся. Ему нечего было ответить.

В конечном счете, Саша признал правоту Мелла. Признал он и то, что на высоких целях не должна строиться вся его жизнь. И что если продолжит в том же духе, когда через полгода смерть будет рядом, отсчитывая секунды, чтобы его забрать, он не сможет вспомнить ничего, что озарило бы потухающую душу.

В тот же день Саша привез дневник Гедалии. Молча прочитав его при внуке, он отложил блокнот и сложил руки в замке.

– Стало быть, ты знаешь и о сейфе, и о возможности попасть в ЗНР.

Саша ответил молчанием.

– Идем за мной.

Они спустились в едва освещенный, ничем не украшенный зал, как если бы его просто не доделали. Там, в центре, в окружении старых арок стояла каменная тумба, а на нем сейф.

– Тот самый?.. – прошептал Саша.

– Именно, – оттолкнулся голос Гедалии от стен. – Все эти годы он был здесь.

Саша подошел к сейфу и осмотрел его со всех сторон. На зеленоватом экране бледно мигала цифра два.

– Осталось всего две попытки.

– Потому мы и перестали пытаться угадывать пароль. Лучшие шифровальщики и криптоаналитики пытались его открыть. Дошло до того, что мы едва не прибегли к услугам слесаря! Но нас вовремя остановили, заверив, что такое вмешательство включит защитный механизм, и содержимое сейфа будет уничтожено.

– Вы хотите, чтобы я разгадал пароль?

– Да. Ты единственный можешь это сделать. Но для этого тебе понадобится попасть в ЗНР и найти ответ там.

– Я никогда там не был и не знаю, как работает этот мир изнутри, представляю все только в теории. Мне понадобится вещество, используемое для Нейроблока, чтобы впасть в сон и установить связь с ЗНР.

– Мы все сделаем.

В зале установили парогенераторы и камеру наблюдения, к вентиляции наглухо прикрутили железные пластины, не пропускающие воздух.

– И помни, Саша, – произнес Гедалия, придерживая дверь, – разгадаешь пароль – получишь свою принцессу назад. При условии, что извлечешь из нее ЗНР и отдашь его нам с Делиндой.

Саша неодобрительно сжал губы, но во взгляде его промелькнуло покорное согласие.

– Мы будем следить за тобой снаружи. Не оплошай.

Дверь закрылась, и за ней послышалось: «Начинайте!»

Саша взволнованно сглотнул.

Сколько продлится его сон? Как в нем ориентироваться? Как установить связь с ЗНР и увидеть пароль?

В любом случае он должен справиться. Ради всеобщего блага. Ради Анджеллины.

35. Истоки его реальности

Еще до того, как открыть глаза, Саша услышал отдаленные голоса.

– Прошу, мама, не заставляй меня, я не хочу…

– Надо, милая. Клюдеры не могут остаться без наследника.

– Я не обязана! Это изуродует меня. Это такая боль. Я могу умереть.

– Не говори чепухи!

Из обрывка разговора Саша сразу понял, кому принадлежали голоса.

Маму узнал почти сразу: он отчетливо помнил нотки истерики в ее хрипловатом низком голосе.

Но высокий, мягкий голос Авроры тех лет он слышал впервые.

Нет, это не то, что он желал увидеть в данный момент. Ему нужна была Селестия, ее кабинет, пароль, хоть какая-то подсказка к нему, быть может, записанная на клочке выброшенной в урну бумажки. И тут в голове всплыли воспоминания о предназначении Нейроблока, а следовательно, вещества, используемого в нем: он показывал то, что человек хочет на самом деле, иногда даже не догадываясь об этом.

Тьма перед глазами рассеялась, и Саша оказался у открытого окна в просторной спальне, выполненной в мятных оттенках. Не успел он осмотреться, как в нее влетела невысокая зеленоглазая девушка. Каштановые кудри подпрыгивали от каждого ее резкого шага. Она бросила смятое длинное платье из тафты с лямками, больше походившее на бесформенный сарафан, быстрым движением тонких пальцев смахнула слезу и развернулась к двери с решительным выражением на покрасневшем от злости лице.

– Милая, давай поговорим об этом, – зашла вслед за ней в комнату Аврора. Она была относительно молода, ее волосы еще не успели поседеть, а кожа на лице – потерять прежний румянец и сморщиться. – Послушай, мы не можем пойти на новый аборт. Этот ребенок нужен нам, кем бы ни был его отец.

– Я уже сказала тебе, что все решила! – выкрикнула Инджеборг. – Я не обязана страдать ради этих дурацких королевских традиций. Я не обязана… Ох, и зачем я только тебе сказала! Нужно было сделать все самой.

– Еще один аборт, и ты больше не сможешь родить.

– Да не хочу я! Не хочу! – чуть наклонившись, закричала она, придерживаясь за живот. – А стоит задуматься о том, что отец Дирк, так хоть вешайся! Нет, я все решила. Я взрослый человек и имею право распоряжаться своим телом…

– Только не в том случае, если ты монарх.

Инджеборг закрыла лицо руками и завыла, опускаясь на кровать.

Аврора села рядом, но стоило дочери почувствовать ее руку на своем плече, как она с криком вскочила с кровати. Девушка повернулась к матери с заплаканным лицом, с жалобно вскинутыми тонкими бровями, бесконечным непониманием и ощущением предательства.

– Если ты заставишь меня сделать это, клянусь, я заставлю тебя об этом пожалеть!

– Все спиртное и табак я приказала вывезти из замка. Препараты, если понадобятся, тебе будут выдавать только в ограниченной дозировке. – Аврора отвечала на ее ярость сочувствием, но это было все равно что небрежно склеить разбитую вазу скотчем. – Мне очень жаль, милая. Все не так ужасно, как тебе кажется. Я вспоминаю, как была беременна тобой. Боже, как я была счастлива! День, когда ты появилась на свет…

– Счастлива? Может, потому что отцом был мужчина, которого ты любила? Может, потому что вы состояли в здоровых отношениях и он сам желал моего рождения? А может, потому что ты сама этого хотела и никто не заставлял тебя рожать мясо для Клюдеров просто для того, чтобы было кому передать власть?

– Мясо? – возмущенно уставилась на нее Аврора и встала. – Как ты можешь так говорить о собственном ребенке?

– Папа… – прорыдала Инджеборг. – Папа никогда не заставил бы меня это делать. Потому что папа любил меня, в отличие от тебя. Я видела его записи. Он столько писал обо мне еще до того, как я родилась… Как он любит меня.