Он был готов сделать все ради меня, а ты… Ты только и делаешь, что все портишь. С самого начала. С первого дня, как его не стало!

Она выбежала из спальни. Аврора даже не шелохнулась.

Лишь после этого Саша заметил, как учащенно, до боли в груди, до боли при вздохе бьется его сердце.

Он знал, что его не хотели, но и представить не мог насколько.

Принц вышел вслед за своей матерью и вдруг, переступив порог коридора, очутился в гостиной. У камина в полумраке стояли две фигуры – одна высокая, статная, с зализанными назад русыми волосами и неизменной усмешкой на губах, вторая – маленькая, тоньше раза в два, но с уже округлившимся животом.

– Дорогая, – Дирк поцеловал руку Инджеборг и опустил взгляд ниже ее грудей, – меня радует, что вы не прячете свою беременность.

– Уже поздно, так что я сняла корсет и надела не такое свободное платье, как обычно, – бросила Инджеборг, вырывая руку. Ее отвращение к Дирку было неподдельным, но Саша видел, что за ним скрыт страх.

– Все-таки это мальчик, – словно напомнил себе Дирк бархатным голосом, и на его лице заиграла искренняя улыбка. – Надеюсь, хоть после этого известия вы оставили попытки избавиться от него?

– Для чего? Чтобы поднять статистику? – дерзила она, высоко подняв голову. – И потом, с чего вы взяли, что он ваш?

– Я просто знаю. – Мужчина мягко положил руку на ее живот, и она шагнула назад, всем своим видом выражая недовольство. Однако это вызвало у него лишь улыбку. – Вот увидите, дорогая, тест ДНК покажет наше с ним родство.

– А если нет? Если все же окажется, что он не ваш?

Лицо его медленно наполнилось странной печалью. Он ответил глухим голосом:

– Если уж так получится, я буду несказанно расстроен, как будто потеряю уже родившееся дитя.

– Что же вам мешает завести ребенка, точно зная, что он будет вашим?

– Я хочу, чтобы он был от вас, моя милая злобная дурочка. – Он дотронулся до ее носа кончиком пальца. – Однако то, что он мальчик, уже радует. Будет вторым среди принцев после Александра Каннингема.

– Я все же надеюсь, что он будет красивее этого бледного уродца.

– Ну же, не говорите так, – вздохнул он с притворным осуждением. – Но вы красавица, я тоже, само собой. У нашего сына нет шансов родиться некрасивым. – Взгляд его похолодел. – Надеюсь, ваше пристрастие к алкоголю, табаку и различным запрещенным веществам в начале беременности не скажется на его развитии. Хочу заверить: если я узнаю, что какая-то тварь поставляет вам что-то, что способно навредить моему сыну, я жестоко покараю этого человека.

– Вы… – открыла она рот, не в силах подобрать слова. – Откуда вы?..

– Да, мне сообщили об этом. Почему вас это так удивляет? Я обязан знать, что принимает и ест женщина, в чьей утробе формируется мой ребенок. К слову, внизу ждут ваши любимые деликатесы.

– Да подавитесь вы своими деликатесами!

Он рассмеялся, и этот звук неестественным эхом разнесся по всей комнате, стремительно покрывающейся темными акварельными разводами.

Ослепительный полуденный свет ударил Саше в глаза. Перед ним открылся сад, который отдаленно напоминал тот, в котором он иногда играл с Жанной. Только в прежние времена, как оказалось, зеленое пространство было полно красных цветов и уставлено скамейками, чтобы в любой момент беременная Инджеборг смогла отдохнуть.

Внимание Саши привлек шум фонтана, в его времена выключенного с момента смерти родителей. На мраморном бортике с книгой в руке сидела мама. К ней подошла служанка с толстой книгой в руке и села рядом.

– Простите, что заставила вас ждать.

– Я чуть не испеклась на такой жаре. Нужно было взять зонт, – пробубнила Инджеборг, не сводя раздраженного взгляда со страниц.

Служанка напрягла плечи, словно собиралась сказать что-то важное.

– Я принесла вам новую книгу, как вы и заказывали, – положила она на бортик увесистый том.

Саше показалось странным ее поведение: то, с чем она пришла, было пустяком и никак не оправдывало ее волнение. Внезапно она оглянулась, и ему все стало ясно.

– Наконец-то, – нетерпеливо произнесла Инджеборг, однако не спешила хвататься за новую книгу. Она захлопнула старую, медленно положила ее на бортик, взяла в руки новую, осмотрела ее со всех сторон, пролистала несколько страниц, задержала заинтересованный взгляд на одной из них и закрыла. – Такие я люблю.

– Ваше Величество… – начала девушка с опаской.

– Что?

– Боюсь, я больше не могу… помогать вам. Вы уже на пятом месяце, и ваша мать что-то подозревает, а я не хочу в тюрьму.

– Да брось. Я соблюдаю норму, ничего страшного не случится.

Служанку это, казалось, нисколько не успокоило.

Инджеборг смахнула прилипшую ко лбу челку и встала, придерживаемая рукой служанки.

– Идем в замок, пока я не зажарилась. Мне нужно отдохнуть.

Саша последовал за ними. Они зашли в спальню. Служанка приготовила постель, налила королеве холодной воды и по ее велению вышла.

Инджеборг села на кровать, придерживаясь за живот и устало приговаривая:

– Когда же ты уже родишься и перестанешь меня мучить?

Она взяла книгу, открыла ее на середине, и Саша заметил кармашек внутри, забитый черными запаянными пакетиками.

Так он и думал. Инджеборг не собиралась бросать старые пристрастия. Лишившись возможности притуплять страдания привычными порицаемыми средствами, она с головой окунулась в средства смертельные.

Женщина разорвала пакетик, и несколько белых таблеток высыпались на кровать. Аккуратно закинув все обратно, она положила на язык одну таблетку, запила водой и легла на спину.

Саша не мог понять, что испытывает, наблюдая за картиной того, как мать из раза в раз рискует его жизнью ради временных удовольствий, которые легко могли убить их обоих. А может, она еще не оставила попытки избавиться от него? Или же хотела, чтобы малыш родился больным, тем самым отомстив Авроре?

Среди запутанного спектра чувств Саша различал два – пронзительную ненужность и одиночество. Инджеборг мечтала избавиться от него. Аврора хотела его, чтобы не упустить последний шанс обзавестись наследником, а Дирк, как поначалу казалось, был единственным, кто искренне ждал его. Однако стоило вспомнить их разговоры, его хитрые улыбки, бездушные взоры, как становилось понятно, что и он преследовал свои цели.

В груди кольнуло от обиды, но на помощь пришло наработанное хладнокровие.

Саша постарался убедить себя, что не будет думать об этом.

В следующей сцене взору Саши явилась просторная белая комната, обставленная дорогой мебелью, и о том, что это палата для роженицы, свидетельствовали только койка, измученная Инджеборг и отсутствие у последней живота.

Дверь открылась, и в палату, придерживая белый пышный конверт для новорожденных, зашла Аврора. Счастливая улыбка расплылась на ее лице, глаза горели огнем воодушевления.

– Все закончилось, милая, – подошла она к дочери. – Вот, взгляни на него.

– Боже, убери его. Не хочу его видеть. – Если бы не слабость и усталость, Инджеборг наверняка прокричала бы это, но сейчас ее просьба больше походила на тихую мольбу. Она