Высокая трава перестала царапать колени, Лучшая вошла в широкий круг, и короткие хрупкие стебли тут же обратились в пепел под ее сапогами. Ноги заскользили по липкой земле, и она поспешила вернуться в траву, но что-то заставило ее стиснуть зубы.

В отблесках пламени она различила одинокую сгорбленную фигуру, сидевшую по другую сторону костра. Лучшая остановилась на краю освещенной площадки, заподозрив сначала, что это всего лишь чучело, чтобы заманить ее в ловушку. Но из-под капюшона выглядывала длинная курительная трубка с тлеющим в выпуклой чаше содержимым, и пахло тубаком. За спиной у незнакомца виднелась деревянная хижина с приоткрытой дверью, короткая, в три ступеньки, лестница спускалась к траве. Значит, это не путник, а отшельник, живущий в пустынных землях между Кремнеземьем и Самотом, главной провинцией Багряной империи. Лучшая не двигалась, понимая, что ее наверняка уже заметили. Затем она покрутила солнценож, чтобы отблеск огня предупредил хозяина о ее появлении. Даже после этого она не дождалась ни радушного приглашения, ни настороженного вопроса, и произнесла общепринятое в Кремнеземье приветствие, хотя здесь, по другую сторону Соколиного леса, его могли не понять, и если бы она говорила на непорочновском хотя бы наполовину так бегло, как ее сын, то, конечно же, именно этим языком и воспользовалась бы.

– Ночь холодна, твой костер жарок, и я предпочла бы друга перед собой, а не врага за спиной.

Незнакомец ничего не ответил, только выпустил в небо гибкую змейку дыма, и Лучшая еще крепче сжала рукоять метательного ножа, гадая, это прямое оскорбление или просто отшельник глуховат. Пока она решала, что делать дальше, незнакомец приподнял голову, и в глубине капюшона сверкнули красные глаза. То ли ведьмак, то ли какой-то другой монстр. Лучшая уже занесла руку с солнценожом, когда чужак наконец проговорил:

– Ночь холодна, мой костер жарок, а друга завести так же легко, как и врага.

Лучшая оказалась в затруднении, она вовсе не собиралась угощать мерзкое отродье ничем иным, кроме священной стали, но нет более страшного злодейства, чем нападение на хозяина, произнесшего старинную форму приглашения, особенно если ты сама обратилась к нему с просьбой. Вероятно, почувствовав нерешительность Лучшей, незнакомец оперся о кривой посох, украшенный птичьими перьями, и неуклюже поднялся на ноги, словно хотел показать, как тяжело ему дается самое незначительное движение. Затем длинным мундштуком трубки, зажатым в другой руке, откинул капюшон легкой серой накидки.

Когда ткань соскользнула за спину, Лучшая едва не рассмеялась над своей ошибкой. Перед ней стоял не монстр с огненными глазами и не сломленный временем старик, а молодая женщина с угнездившимися на переносице двумя прямоугольниками шлифованного стекла, соединенными медной проволокой. Несмотря на произнесенное без малейшего акцента приветствие, эта женщина не принадлежала ни к одному из известных Лучшей кланов.

Ее длинные мышиного цвета волосы были настолько запущены, что свисали крысиными хвостами. Кожа имела более светлый оттенок, чем у большинства жителей Кремнеземья, но намного темнее, чем у непорочных. Металлические, каменные и костяные кольца, цепочки и гвоздики усыпали растянутые в ехидной усмешке губы, крылья орлиного носа, густые брови и острые уши. Еще больше серебряных и костяных украшений обвивали ее шею. Тяжелые, как кандалы, ожерелья охватывали высокий воротник иноземного кружевного платья, которое она носила под накидкой с капюшоном.

– Я Лучшая из клана Рогатого Волка, – представилась Лучшая, поскольку не могла всерьез бояться девчонку, проткнувшую себе лицо причудливыми безделушками и облачившуюся в диковинный наряд. – У меня с собой зайчатина, которую можно зажарить на твоем костре, и друг, который скоро появится.

– Рада встрече, рада встрече, – приговаривала женщина, кланяясь, хотя было заметно, что движения причиняют ей боль. – Меня зовут Неми Горькие Вздохи, я ведьма без особых способностей.

Лучшая не испытывала любви к людям, опустившимся настолько, чтобы якшаться с демонами, но она еще никогда не встречала ведьму, открыто признающуюся в своем ремесле. Подобная смелость внушала уважение, но Лучшая все равно оставалась настороже – колдунья могла произнести древнее приветствие лишь для того, чтобы усыпить ее подозрения, и если дело дойдет до драки, придется хладнокровно убить девчонку, прежде чем та успеет ее заколдовать…

Но пока этот момент не наступил, следует заняться мясом, само себя оно не приготовит. Лучшая кивнула Неми и присела на корточки перед костром, вонзив главное лезвие солнценожа в землю перед собой. Развязав заплечный мешок, она достала сумку с добычей и железные вертела.

– Спутник из твоего клана? – спросила ведьма, опираясь на посох и с интересом наблюдая, как Лучшая разделывает зайцев.

– Нет, – ответила Лучшая.

Она слышала от Мрачного множество песен о ведьмах и коварных ядопредсказателях и потому знала, что должна говорить правду, чтобы не навлечь на себя чародейский гнев. Но при этом надо быть начеку, чтобы ее не поймали на неосторожном слове или, что еще хуже, на высказанном желании. Ведьмы тем и опасны, что стараются рассорить твои сердце и голову с твоими силой и способностями.

– Тогда, может быть, он из той же породы, что и я?

Вопрос поставил Лучшую в тупик. Что имеет в виду Неми: спутник тоже иноземец или тоже ведьмак? Тщательно подбирая слова, как всегда делал Мрачный, повторявший рассказ вновь и вновь, пока не заучивал наизусть, она наконец произнесла:

– Я не знаю, какой ты породы, Неми Горькие Вздохи. Если бы ты пропела песню твоей жизни, возможно, мне было бы проще ответить.

Стараясь не улыбаться собственной хитрости, Лучшая мысленно поблагодарила сына за науку; Дерзкая Поступь, или Каменнокожий, или кто-то еще из любимцев Мрачного разрушил козни ведьмы, продолжая разговор до самого рассвета, пока лучи солнца не превратили ее в комаров, которых тут же проглотила совомышь.

– Я спою тебе песню, Лучшая из клана Рогатых Волков, но не песню моих дней, – сказала ведьма, и это означало, что истории Мрачного были обычной бессмыслицей, как его мать и считала всегда. – Я спою песню черной земляной крови, что течет под нашими ногами, песню о том, как я пришла сюда, чтобы стоять на страже. Я давно жду твоего появления.

Лучшая сжала в кулаке вертел, на который нанизала последнего зайца, и замерла, не решаясь подвесить его над углями. И дело не в том, что слова ведьмы прозвучали зловеще. Лучшая безошибочно почувствовала, что за ней наблюдает нечто еще более опасное, чем обычная колдунья, и недоступное для ее зрения. Теперь она в круге света, и все окружающее пространство скрыто от нее мглой.

– Прежде чем ты начнешь, Неми Горькие Вздохи, ответь честно, не желаешь ли ты мне зла и подчиняется ли твоей воле тот, кто следит за нами из темноты.

– Я много слышала о Рогатых Волках, поэтому ожидала от воина этого клана большей почтительности. – Неми раздраженно вздохнула, словно выпрямившаяся во весь рост Лучшая испортила ей игру. – Лучшая, я отвечу. И надеюсь, в следующий раз у тебя хватит любезности не потребовать, а попросить. Я не желаю тебе зла и уверяю, что наблюдающий из темноты, хотя он мне и не подвластен, не представляет для тебя никакой опасности, при условии что ты сама не вздумаешь напасть на меня. Если этого достаточно, чтобы унять твои страхи, я начну то, ради чего ждала тебя здесь так долго, – запою песнь.