— Тогда зачем ты снова читаешь мне морали?

Она взяла меня за плечи и развернула лицом к себе.

— Потому что у аргоси нет страны, малыш. Мы идем своими путями, и этот — не один из них. Тебе надо решить — сейчас — каков твой путь.

— Мой путь — Черная Тень, — огрызнулся я, отчаянно желая, чтобы Фериус отвязалась от меня.

Мне приходилось прилагать усилия, чтобы держать руки в карманах. Потому что более всего я хотел достать порошки и кинуть их в воздух, положив конец этому раздражающему, эгоистичному, нескончаемому философствованию.

— Черная Тень? — Она рассмеялась.

Странный звук. Я уже знал кое-что о смехе Фериус. Она смеялась не потому, что ей было весело. И не потому, что ей этого хотелось. Она смеялась, чтобы таким образом сказать миру, что ей не страшно.

— Представь, что ты подхватил болезнь, которая позволяет тебе делать все, что заблагорассудится. Убить кого захочешь. Ни угрызений совести, ни ответственности. Разве это не было бы просто замечательно?

— Представить?! — заорал я, мечтая, чтобы она убралась подальше, прежде чем я сделаю что-нибудь ужасное. — Черная Тень реальна. И я ею болен!

Свободной рукой Фериус схватила меня за шею и крепко сжала. Проклятие! Хватка у нее была железная.

— У каждого из нас есть темная сторона, Келлен. Твоя — хуже всех? Тогда сражайся изо всех сил. Разделайся с ней. Но не притворяйся, будто у тебя нет выбора.

Я стиснул кулаки — и почувствовал, как крупинки порошков царапают мои ладони.

— Ты не понимаешь! Он убил стаю Рейчиса. Он пытался убить мою сестру. Ты не знаешь, каково это! Тебе не дано…

Она сжала мое горло сильнее; я едва мог вздохнуть.

— Мне не дано понять? Это пытаешься сказать ты, Келлен, сын Ке-хеопса из народа джен-теп?

Никогда прежде она не обращалась ко мне таким формальным образом. В голосе слышались ее обычные невозмутимо-насмешливые интонации, словно слова были простой болтовней, не имевшей особого значения. Но тьма в ее глазах говорила об обратном. И теперь я наконец знал тайну, которую она скрывала за ухмылками и шутками. И когда я понял, яростный гнев, вздымавшийся во мне, отступил.

С того самого момента, когда я впервые увидел ее, я гадал, кто такая Фериус Перфекс на самом деле. Что она такое на самом деле? Пусть она и заявляла, что всего лишь простая аргоси, но особо и не отрицала обвинения в шпионаже. И это убедило всех, включая меня, что она, возможно, и в самом деле служит дароманскому королю. Меня всегда удивляло, почему она — такая умная и хитрая — не может убедить людей, что она не шпионка. Теперь я знал.

— Ты не дароменка, — сказал я.

— А я никогда этого и не утверждала.

— И ты не просто аргоси.

— Разумеется, я аргоси, малыш. — Она сунула руку в карман куртки и достала колоду карт. — Видишь?

— Покажи мне, — сказал я.

Она склонила голову набок.

— Показать что?

— Покажи мне свою карту. Свою настоящую карту.

Она не шевельнула даже пальцем, но одна из карт медленно выскользнула из колоды. Я взял ее и перевернул. Это был валет, похожий на остальных, лежавших в колоде, но его не украшали ни септаграммы джен-теп, ни щиты дароманов, ни чаши берабесков. На карте был узор из черных листьев.

— Ты из медеков, — проговорил я.

— Ну, это уж глупости, малыш. Все знают, что никаких медеков больше нет.

— Потому что джен-теп уничтожили их. Только вот… Невозможно уничтожить целый народ. Кто-то наверняка спасется. Не все же были в городах, когда на них напали.

Фериус забрала у меня карту и сунула колоду обратно в карман.

— О, они избавились от нас. В мире недостаточно медеков, чтобы возродить мой народ. То, что осталось… это… Призраки, я бы так сказала.

— А ты… — Я не мог осмелиться задать вопрос, боясь узнать ответ. Фериус изменила мою жизнь. Она так много мне дала. Не хотелось думать, что она окажется такой же холодной и жестокой, как и все остальные в этом мире. — Ты пришла, чтобы отомстить? Поэтому ты здесь? Чтобы убить мой народ, как мы когда-то убили твой?

Она привалилась к боку лошади и достала курительную соломинку.

— Подкинь немного порошка, малыш.

Растерянный, я повиновался. Она устроила крохотный взрывчик и прикурила.

— Когда я была девочкой, — сказала Фериус, втягивая дым, — мой дед и бабка заставили меня дать обет. Такой же, какой давали все люди моего народа с того дня, как ваш Верховный маг клана и ваши маги уничтожили наших соплеменников.

— Ты поклялась отомстить, — сказал я. Удивительно, но по крайней мере одна страшилка джен-теп внезапно оказалась правдой.

Фериус кивнула и выпустила дым из ноздрей.

— Иногда в этом есть смысл. — Она кивнула на Ра-мета. — Кровь за кровь.

— Тогда все это… ты спасала мне жизнь…

Она перебила меня.

— Дед и бабка умерли, когда я была еще слишком молода, чтобы о себе позаботиться. А родителей не стало еще раньше. Наш век недолог. Жить, не имея собственной земли, очень непросто, я бы так сказала. Некоторое время я путешествовала, не зная, что я делаю и зачем. Но скоро этому пришел конец. Я страдала от голода и жажды, меня постоянно били и ранили, и такая жизнь мне порядком надоела.

Я попытался представить, каково это — быть совсем одному в целом мире.

— Аргоси… — проговорил я. — Они приняли тебя к себе.

Фериус ухмыльнулась.

— Кучка чудаков. Всегда таскают с собой карты. Карты для того, карты для этого. Но в те дни они спасли меня. И продолжали спасать, раз за разом, когда я убегала и влипала в истории.

Она достала из кармана колоду кроваво-красных карт.

— И всякий раз, когда они это делали, — давали мне одну из них.

— Это долги? За спасение твоей жизни?

Фериус кивнула.

— Каждая из карт — чья-то жизнь, которую я должна спасти взамен.

Я достал из кармана красную карту, которую она когда-то заставила меня взять.

— А это — жизнь, которую я должен спасти взамен?

— Да.

— Значит… ты отказалась от мести?

Фериус посмотрела в ночное небо. Деревья еще догорали, освещая поляну. И в свете пламени ее лицо вдруг показалось мне страшным.

— Нет, малыш. Я просто поняла, что сколько бы джен-теп я ни убила, это не вернет мой народ. — Она отшвырнула окурок и затоптала его каблуком. — Аргоси верят, что мироздание пребывает в очень хрупком равновесии. Некоторые вещи приближают мир к разрушению. Например, то, как джен-теп злоупотребляют своей магией. Или то, как дароменская империя пытается подмять под себя весь континент. Но есть и другие вещи, пусть даже они маленькие и незначительные, которые это равновесие поддерживают. Если уж я не могу возродить свой народ, ничего не остается, кроме как спасать мир.