опустившийся, учил плохо, мог заснуть прямо на уроке, хватался за палку по делу и без дела и часто сам забывал, что они уже изучили, но всё-таки «Тысячесловие» под его руководством Гусунь почти одолел и явился в Линшань не совсем уж неучем. А ведь они с матушкой жили совсем не богато, так зачем ей было отрывать от себя и платить учителю, если слуги вполне обходятся без знания иероглифов?

В общем, всё же хотелось верить, что отец у Гусуня был, и, может, даже не из простых. В тот год, когда Гусунь родился, как раз свергли императора, и тогда заклинатели казнили многих. Вот только ждать от мёртвого отца возвращения и признания не приходилось.

Каны жили в квартале Радости Процветания, совсем рядом с главной улицей. На стук сразу же выглянул слуга и тут же провёл Гусуня внутрь. Судья Кан принял его в домашнем саду, где сидел с книгой и приветливо поблагодарил за услугу.

— Глава Ши ждёт ответа?

— Про это глава ничего не сказал, господин Кан.

— Но я всё же напишу, подожди немного. Эй, кто там! Принесите бумагу и тушечницу.

Все необходимое, вопреки ожиданию, принесла не служанка, а сама хозяйка дома. Гусунь с интересом посмотрел на ещё довольно красивую женщину лет тридцати с позвякивающими подвесками в причёске и с подносом в руках. На подносе стоял письменный прибор и лежал лист бумаги.

— Вы опять изнуряете себя делами, мой господин, — мелодичным голосом произнесла она, и Гусунь спохватился, что надо поклониться.

— Да какое же это изнурение, — отмахнулся судья. — Глава Ши прислал письмо, как же я могу не ответить?

— Что-то новое о той девушке, что попыталась отправить людей к водному духу?

— К сожалению, ничего. Ведьма-сообщница скрылась, и её до сих пор не могут найти. Видать, когда они с этой Лан сговаривались о жертве, ведьма никак не ожидала, что это окажется кто-то из заклинателей. Но быстро поняла, что к чему, и испугалась последствий. Хитрая бестия и предусмотрительная.

— Признаться, мне жаль эту девушку, — вздохнула госпожа Кан, присаживаясь за садовый столик напротив супруга. — Конечно, она поступила неправильно, но я по себе знаю, что это такое — терять родных.

— Неправильно? — муж на мгновение оторвался от письма, которое начал писать, и посмотрел на жену. — Многие теряют родных, но не считают это причиной губить невинных людей. Она могла бы обратиться в орден и попросить помощи для души своего брата, но нет — предпочла связаться с ведьмой! Если бы не мастерство бессмертного Хэна и самоотверженность других его учеников, случилось бы непоправимое. Нет, наказание будет заслуженным.

Показалось — или госпожа Кан действительно поджала губы при упоминании мастера Хэна?

— Вы правы, супруг мой, — чопорно произнесла она. Потом повернулась к Гусуню и посмотрела на него с подобием интереса:

— Ты — ученик из Линшаня, не так ли?

— Госпожа Кан права.

— И у какого же мастера ты учишься?

— Этот недостойный — внешний ученик. У него нет наставника, которому он принёс бы ученические обеты.

— Ах, вот как… Но, может, тебе ещё повезёт.

— Многие мечтают стать заклинателями, но не у всех это получается, — не поднимая головы, сказал господин Кан. — Боюсь, юноша уже слишком взрослый для обучения основам. Хотя… нет правил без исключений. Мастер Хэн Линьсюань вошёл в орден в шестнадцать лет и почти сразу стал учеником тогдашнего главы.

— Давайте больше не будем о Хэн Линьсюане, — неожиданно резко бросила госпожа Кан, и муж удивлённо посмотрел на неё:

— Как скажешь, душа моя.

В саду повисло молчание. Пригревало солнце, ласкавшее только-только проклюнувшиеся листья на раскидистом каштане и молодой шелковице рядом со столиком. Чирикали пичуги, господин Кан писал, госпожа Кан думала о чём-то своём, судя по пролегшей между бровей морщинке — не особенно приятном. Гусунь ждал, тоже напряжённо обдумывая неожиданно пришедшую в голову идею.

— Ну, вот и всё, молодой человек, — судья свернул написанное послание и запечатал его. — Отнеси это главе Ши и передай ему моё почтение.

И тогда Гусунь решился.

— Господин Кан, я… этот ученик должен вам кое-что сказать. Не от главы Ши, от себя.

— Что такое? — удивился господин Кан.

— У меня есть подозрение, что лавочник Се, который держит лавку у Ивового моста, занимается чем-то незаконным.

В конце концов, ему не помешает союзник из числа уважаемых людей. Ученики, обвиняющие одного из учителей — это и в самом деле выглядит как-то… не очень. А вот прославившийся своей честностью судья… И госпожа Кан, кажется, тоже не слишком любит Хэн Линьсюаня, она может повлиять на своего супруга, если тот не отнесётся к словам Гусуня всерьёз. Но, подумав как следует, решение сразу обвинить мастера Хэна Гусунь всё же отбросил. Для начала хватит поделиться своими соображениями насчёт контрабанды. А в процессе расследования, глядишь, потянется ниточка и к любимчику главы. Ну а если нет, тогда и обвинить Гусуня будет не в чем. Он просто, как положено законопослушному человеку, рассказал представителю власти о замеченных им странностях.

— Почему ты так решил? — голос судьи Кана звучал вполне благожелательно.

— Этот недостойный ученик однажды посетил парчовый домик Матушки Гу, — Гусунь покосился на женщину. — Прошу прощения у госпожи.

— Что ж, дело молодое, — благодушно кивнул судья.

— В главном зале этот ученик видел второго молодого господина Жуна, игравшего в кости. Служанки сплетничали, что господин Жун часто проигрывает, а ещё, что он часто ходит в лавку Се. Ученик удивился, он знает эту лавку, там нет ничего ценного…

Гусунь излагал, судья Кан поощрительно кивал. О том, что в расследовании участвовало несколько человек, Гусунь умолчал, по его словам выходило, что с уличным попрошайкой разговорился он сам. Госпожа Кан явно заскучала, и когда Гусунь замолчал, извинившись, ушла. Супруг проводил её пожеланием напомнить на кухне, чтобы курицу сегодня к ужину приготовили с перцем поострее, после чего повернулся к юноше:

— Ты правильно сделал, молодой человек, что рассказал мне. Я займусь этим делом.

— Я могу помочь. У меня есть друзья, мы можем…

— О, не стоит, — с усмешкой прервал его господин Кан. — Предоставь всё мне. У учеников Линшаня достаточно забот с обучением, поиск преступников в их обязанности не входит.

Гусунь закусил губу. Этого следовало ожидать. Ох уж эти взрослые! Что ж, значит, они будут искать параллельно.

— Но если господину судье в чём-то понадобится помощь недостойного ученика…

— То я сразу обращусь к тебе, не сомневайся.

После этого оставалось только откланяться. Что Гусунь и сделал.

*Бай — «белый», хэй — «чёрный».

Глава 17

Храм