В кабинете надолго повисла тишина. Казалось, в нем вообще остановилось время. Ни звука, ни шороха, ни малейшего движения. Только, пульсируя, светился зеленый огонек индикатора контроля блокирования информации. И может быть, поэтому две пары глаз скрестились на нем. А огонек безмятежно продолжал пульсировать, словно на столе билось чье-то сердце. Сердце... жизнь... вторая жизнь, практически гарантированная вторая жизнь. Главный Компьютер не знает о твоих грехах, ему мешает вот этот пульсирующий, словно сердце, огонек...

— Давайте говорить откровенно, Олег Николаевич, — прервал тишину президент Украины.

«Наконец-то! Будто я этого не хочу».

— Вы предлагаете мне рискнуть своей второй жизнью, — кивок в сторону работающего индикатора контроля блокирования информации, — ради попытки занять пост президента Объединенной Руси. Я правильно вас понял?

— Совершенно, — ответ последовал тут же, без колебаний.

— А игра стоит свеч?

— Вы просили откровенно, Владимир Владимирович. Что ж, я говорю откровенно. Стоит ли игра свеч? То есть стоит ли кресло президента Объединенной Руси второй жизни? — Пустовойтенко сделал паузу.

Президент Украины согласно кивнул головой:

— Вы правы, Олег Николаевич. Именно это я и имел в виду.

— Это зависит от того, кто добивается этого кресла. От его характера. Что для него, как личности, ценнее — ощущение власти или спокойный, долгий комфорт обывателя. Вы же знаете, Владимир Владимирович, по закону запрещено занимать высокие государственные посты во второй жизни. И скажу еще более откровенно. Вы не ученый, не писатель, словом, вы не подпадаете под определение «человек творческой профессии». Вы — талантливый чиновник. Но во второй жизни вы не сможете реализовать себя на этом поприще. Следовательно, — директор СБУ сделал паузу, твердо взглянул в глаза высшему должностному лицу Украины и закончил. — Третья жизнь вам не светит.

— То есть вы мне предлагаете выбор между сильными, но относительно непродолжительными ощущениями и долгой, спокойной преснятиной?

— Плюс гарантированное попадание в историю, в большую историю, как человек, отменивший в огромной европейской стране право второй жизни.

— А вы, Олег Николаевич, неужели вы не хотите лично для себя второй жизни? Только откровенно.

— Хочу, но еще больше я хочу занять пост премьер-министра Объединенной Руси.

— Который к тому же является по Конституции и вице-президентом, — тут же дополнил своего подчиненного президент Украины.

— Точно. Тем более, мне не хочется провести свою вторую жизнь в психушке с диагнозом «Синдром внезапного слабоумия». Секретную статистику этой болезни среди живущих по второму разу вы знаете.

— Что ж, — президент Украины сделал паузу и посмотрел в глаза взволнованному директору СБУ, — меня, наверное, такой откровенный премьер-министр устроил бы.

Мужчины скупо улыбнулись друг другу.

— Есть, правда, одно но, — неожиданно сказал президент.

Улыбка мгновенно исчезла с лица директора СБУ. Он вопросительно посмотрел на своего шефа.

— Дело в том, что информация об этом полете и все, что с ним связано, включая информацию о Боге, имеет гриф «Особо важная государственная тайна». И если об этой «тайне» заговорят на улице, то вы, как глава СБУ, будете обязаны начать расследование.

Пустовойтенко размышлял ровно одну секунду:

— Это легко обойти, господин президент.

— Каким образом?

— После публикации в «Нью-Йорк Таймс» статьи, где прямо говорится, что освоение гиперпространства — это прыжок в лидеры, почему бы не появиться статье, где будет высказываться догадка о том, чем на самом деле является гиперпространство.

— И снова в «Нью-Йорк Таймс»?

— Ну почему же. Это можно организовать и у нас.

— Что, до «Нью-Йорк Таймс» труднее дотянуться?

— Нет, господин президент. Если надо, мы и до «Нью-Йорк Таймс» дотянемся. Но в данном случае необходим местный источник информации. «Нью-Йорк Таймс» — это не «Вечерний Киев» или «Утренний Николаев», в каждом киоске не продается. Кстати, к нашему движению примкнули несколько молодых ученых, которым вполне по силам прийти к такому выводу.

— А это не будет изменой Родине?

— После уничтожения гиперпространственного корабля это уже не будет государственной тайной. Кому нужна такая тайна, если Бог не допускает нас к себе?

Президент задумался.

«Сейчас он примет окончательное решение». Пустовойтенко весь напрягся.

— Мне кажется, Олег Николаевич, для большего эффекта, чтобы завоевать симпатии народа, мне необходимо там же, на митинге, публично снять с себя «надсмотрщика», — наконец произнес президент.

— Это было бы великолепно! Я позабочусь о доставке на Майдан необходимой аппаратуры. После этого, Владимир Владимирович, вы станете кумиром толпы. А толпой, как и женщиной, необходимо повелевать. — Директор СБУ и не пытался скрыть своей радости.

«Теперь все зависит от американцев... а вернее, от Бога. Если Бог не захочет, то Орлову не то что американцы, а сам Бог не поможет... Тьфу какая-то ерунда получилась. Ладно, согласимся с вариантом, что Орлову и сам дьявол не поможет». Пустовойтенко задумчиво смотрел на зеленый пульсирующий светлячок на столе президента.

Луна. Море Дождей.

База «Восток» Объединенной Руси.

30 июня 2190 года. Среда. 21.35 по СЕВ.

Конструкция, отдаленно напоминающая огромную шарообразную бочку, установленную на четыре непропорционально тонкие для такой махины опоры, отблескивала в слабых лучах бело-голубого шара Земли.

«Все-таки наличие атмосферы облагораживает облик. Космический корабль, стартующий с Земли, похож на благородный клинок — узкий, заостренный впереди, без всяких выступов. А тут каракатица какая-то. Трубопроводы, всякие там кронштейны, шпангоуты — все на виду. Не космический корабль, а механические часы без корпуса». Богомазов смотрел на монитор командного пункта.

Эвакуационной корабль «Юпитер» стоял на специальной транспортной тележке, являющейся одновременно и стартовым столом. Больше на космодроме никаких кораблей не было. И эта непривычная пустынность космодрома еще больше раздражала. База «Восток» будто стала прокаженной, куда без крайней необходимости никто лететь не хотел.

«Скоро все решится. Если американцы не собьют астероид, то примерно через шесть с половиной часов он уже будет здесь. — Начальник лунной базы тяжело вздохнул. — Так вывозить из базы "Прорыв" или нет? И Земля молчит. Скорее всего, сами еще не знают».

Соловьиной трелью залился интерком.

«Если придется эвакуироваться, в интерком для звонка поставлю "Реквием" Моцарта».

— Да, я слушаю.