— Советую быть вежливее и умнее, — предупреждаю на тот случай, если до него до сих ор не дошло, что лучше больше не рисковать. — Повторяю еще раз — герцогиня в замке?

— Нет, нет, — гундосит он, и в купе с его и так испорченной речью, приходится напрягать сух, чтобы разобрать слова. — Уехала. Утром.

— Куда?

— Думаешь, она перед смердами отчет держит? — Горбун уже чуть не плачет.

Удивительно, какие метаморфозы могут произойти с лишенным сострадания человеком, стоит ему попасть в шкуру того, кого он только что мучил.

Но, пожалуй, на этот раз я ему поверю — Лу’На действительно не стала бы посвящать кого-то в свои планы.

— Сколько охраны в замке?

Горбун снова невнятно мычит и мне приходится оттащить его к расплёсканной на полу луже, чтобы «освежить».

— Десятка… три, — наконец, шамкает он.

Достаточно, чтобы устроить проблемы любым незваным гостям.

Но не для меня. Тем более теперь. Понятия не имею, что было в ведре, но я чувствую себя воскресшим и голодным.

Я отшвыриваю горбуна к дальней стене — он ударяется об нее всем телом, сползает вниз и затихает. Судя по тому, что мой внутренние демоны больше не чувствую поблизости подходящей добычи, герцогине придется искать новую парочку душегубов. Конечно, только если она проживет достаточно долго.

Вооружившись ключами, медленно приоткрываю дверь.

Она адски скрипит, но это не важно, потому что с обратной стороны темницы никого нет. Герцогиня, как и ее дохлый папаша, так же самонадеянна — думает, что пара кандалов и неуклюжих мясников достаточная страховка от моего побега. Хотя, не могу не признать — если бы не помощь моего неизвестного союзника — я бы вряд ли выбрался живым.

Я даже не успеваю как следует осмотреться, потому что отчетливо слышу шорох справа, из темного угла.

Прищуриваюсь.

Почти чувствую, как трещат хрящи, потому что мои уши почти по-звериному ловят каждый звук.

— Знакомый запах… лейтенант.

Из темноты медленно выступает долговязая фигура.

У мальчишки бледное, как будто почти обескровленное лицо.

— Милорд… герцог, — лейтенант поднимает трясущиеся руки, — милорд, это я вам помог!

Даже не шевелюсь.

Мысли хаотично скачут между желанием его допросить и потребностью выпустить кишки.

— Это я! Я! — Он разве что не колотит себя в грудь.

— Что ты сделал? Что было в том ведре?

Он выжидает и медленно вынимает из-за пазух маленький стеклянный флакончик.

Даже сквозь закрытую крышку мои ноздри широко раздуваются, чувствуя знакомый сладкий запах.

— Я взял немного, когда она… когда Матильда была у лекарей после нападения на замок.

Почему-то даже мысль о том, что эта двуногая мерзость прикасалась к моей Тиль, когда она была беспомощна, заставляет меня озвереть. Я налетаю на лейтенанта, словно ураган, размазываю его по стенке, и лишь невероятными усилиями воли сдерживаюсь от того, чтобы пустить ему кровь.

— Мерзкий продажный слизняк. — Словно со стороны, едва узнаю свой лишенный человечности голос. — Она же тебе верила!

Лейтенант даже не пытается что-то сказать, потому что моя рука на его глотке перекрывает ему воздух. Давлю сильнее и сильнее, смакуя вид его выпирающих из орбит глаз.

— Я… помогу, — каким-то чудом проговаривает он, и я с трудом разжимаю ладонь.

Пацан кулем падает на пол, громко закашливается и отчаянно ловит каждый вдох.

— Чем ты можешь быть мне полезен?

— Я знаю… тайный путь, — сипло говорит он. — В обход… охраны.

— Предполагается, что после всего этого, я тебе поверю? — Бездна, как бы сдержаться и не выпотрошить его до того, как он скажет что-то действительно стоящее.

Лейтенант медленно, шлепая ладонями по стене, снова встает на ноги. Предусмотрительно отходит в сторону, чтобы снова не попасть мне под руку.

— Собираешься сбежать? — Я нарочно скалюсь во весь рот, чтобы он видел мои окровавленные клыки.

— Нет. Нет, милорд! Нам… туда, — показывает вперед, прямо в сторону узкой лестницы.

— Прямо в замок?

— Милорд, я клянусь… — Он снова закашливается. — Я хочу помочь. Ради… Матильды.

— Если не хочешь умирать долго часов в адских муках — больше никогда не произноси ее имя, — предупреждаю я.

Но это, скорее, предосторожность для меня.

Вряд ли мне хватит выдержки пережить это его «ради Матильды» еще хоть раз.

Я не доверяю мальчишке, даже когда мы, тайком пробираясь тоннелями под замком, выбираемся наружу, не встретив ни одной живой души.

Сырой ночной воздух немного отрезвляет мою жажду крови.

— Видите, милорд — я сказал правду! — Лейтенант снова поднимает руки, когда я, дернувшись на хрустнувшую под его пяткой ветку, ощериваю зубы. — Вы можете мне верить!

— Верить? Тебе? Ты думаешь, что палачи герцогини отбили мне мозги?

На самом деле я бы с радостью вспорол ему брюхо и посмотрел, как он будет корчиться, пытаясь запихать образно свои вонючие кишки. Не делаю этого только потому, что старое-доброе любопытство требует сперва выпытать у предателя все, что он знает. И самое главное, узнать — ради чего этот внезапный акт милосердия?

— Милорд, вы должны спасти Ма… — Он спотыкается, как-то по бабьи мотает головой и быстро исправляется: — Вы должны спасти ее! Кроме вас, милорд, этого больше никто не сделает!

От мысли, что моей Тиль угрожает опасность, желание выть от бессилия достигает пика.

Хорошо, что лейтенант стоит на безопасном расстоянии, а то бы я не справился с жаждой сожрать хоть какую-то живую душу.

— Сначала нужно выбраться отсюда, — говорю я, озираясь по сторонам, в поисках какой-то тропы среди густых зарослей давно умерших деревьев.

— Нам сюда, — мальчишка так лихо ныряет куда-то между деревьями, что на мгновение я почти теряю его из виду. — Милорд?

Я иду на его голос, и в густых зарослях действительно оказывает невидимая тропа. Я бы, конечно, нашел ее и без мальчишки, но на это ушло бы больше времени.

Мы быстро идем вперед — мальчишка впереди, я за ним, стараясь держаться настороже на случай, если прихвостень герцогини приведет меня прямо в ловушку. Несколько долгих минут я почти ничего не слышу, а потом влажные сумерки разбавляет журчание речки и лягушачий хор.

Мы выходим к широкой реке.

Я хорошо знаю это место — на той стороне роща, деревья из которой стоят дороже всех золотых рудников, которыми владеет герцогиня. Из этих деревьев производится достаточно легкая древесина, которая могла бы помочь Эвину строить летающие корабли. Будь у Артании хотя бы сотня таких — Воздушные лорды перестали бы безраздельно владеть небом, и больше никогда не жили бы спокойно на своих Парящих островах далеко за облаками.