Поехали на моей машине. Я вел, а Энни перебирала завалявшиеся в бардачке диски, пытаясь найти подходящий случаю. Мы послушали «Carrie & Lowell»[24], альбом «Hats» группы Blue Nile[25] и Марту Уэйнрайт. Когда зазвучала песня «Factory»[26], сестра стала тихонько подпевать. Глянула на меня и смолкла.

На въезде на магистраль М25 я краем глаза углядел матово-черный «мерседес» через три машины позади нас. По спине прошел холодок. Во что я втягиваю сестру?

— Такие знакомые дороги, — нарушила Энни мои размышления и тишину, когда последний трек доиграл. — Помнишь, как много мы ездили? Я раньше думала, что машины на дороге — это такие дома. И все семьи тоже днем едут, а ночью спят на стоянках автосервиса. — Она посмотрела на меня, а я на нее. — Я целую вечность просыпалась посреди ночи, ожидая, что меня посадят в машину и утром я проснусь в новом месте. Ты когда-нибудь думаешь об этом?

Я кивнул:

— Когда я был помоложе, то угонял машины.

Энни подвинулась ближе и посмотрела на меня, но я не отрывал взгляда от дороги.

— Поэтому же?

— Ага, — сказал я. — Я на них никуда не ездил. Просто спал на заднем сиденье.

Я вдруг осознал, что никому об этом прежде не рассказывал. Произнесенные вслух слова высвободили нечто, крепко запертое в душе. Я будто излечился от смертельной болезни.

— А помнишь, как мы жили в каком-то офисе?

В одну из ночей мать нашла пустующее офисное здание. Строители сломали лестницу в фойе, чтобы бездомные не устраивали там ночлег. Она просто подсадила меня в окно, а я открыл изнутри пожарный выход.

— У тебя свой стол был, — сказал я.

Энни рассмеялась:

— Ты сказал, что я — начальник. А потом до тошноты накрутил меня в кресле…

— Ты меня за это уволила.

— Заслужил.

Какое-то время мы ехали молча, улыбаясь воспоминаниям.

— Я вот чего не понимаю: мы ведь не были такими уж плохими? Тогда почему она не могла…

— Нет, — сказал я. — Не были.

Спустя минуту Энни отвернулась и стала смотреть на дорогу.

— А у тебя никогда не было ощущения, что ты — ошибка? — спросила она. — Мы оба. — Она посмотрела на меня, поняла, что я пытаюсь придумать какой-нибудь ответ, и продолжила: — Помнишь его? Человека, который жил иногда с нами?

Я посмотрел на нее, чувствуя, как туманятся глаза, и кивнул.

— Пожалуй, это единственное… — Она потерла руки там, где длинные рукава, наверное, скрывали оставшиеся шрамы. — Чего я по-настоящему боюсь.

— Его нет в живых. — Я перевел взгляд на дорогу, но почувствовал, что Энни смотрит на меня.

— Ты уверен?

— Я был там.

Она отодвинулась и снова отвернулась к окну. Всю оставшуюся дорогу мы молчали. Матово-черного «мерседеса» не было.

После четырех часов пути мы немного раньше времени въехали на стоянку Королевской больницы графства Суссекс. Сестра ушла платить за парковку. Я сидел в машине и смотрел на сверкающую стеклом громадину, где наша мать лечилась после попытки самоубийства. Так задумался, что вздрогнул, когда Энни постучала в окно.

Мы вошли внутрь и подошли к женщине-регистратору.

— Вы родственники?

Сестра коснулась моей руки и кивнула.

— Не нахожу Кристин Фэрроу, — сказала регистратор. — Может, под другим именем?

— Кристин Уэйтс? — предположила Энни.

Регистратор вбила имя в базу данных, покачала головой:

— Тоже нет…

— Мы встречаемся с ее социальным работником, — сказал я. — Сандрой Аллен.

— Боюсь, никакой встречи у нас не запланировано. Может, попробуете связаться с ней?

Мы вышли в вестибюль, и Энни порылась в сумке.

Я начинал о чем-то смутно догадываться. Возникло неприятное предчувствие, как-то связанное с тем, что было вчера. Когда Энни открыла дверь и заговорила со мной, ее голос прозвучал очень знакомо, потому что напомнил мне мой собственный. Или голос социального работника? Я медленно отошел подальше, поглядывая на Энни, поглощенную поиском контакта в телефоне. Нашел номер местной социальной службы, представился полицейским и попросил позвать Сандру Аллен или ее начальство.

Спустя несколько минут нажал «отбой» и вернулся к сестре.

— Автоответчик, — сообщила она.

— Сандра Аллен не приедет, — сказал я. — Насколько я понимаю, ее не существует.

Мы обменялись многозначительными взглядами, в которых отразился весь ворох сомнений, которые мы испытывали по поводу социальных служб, семьи, друг друга.

— Тогда кто с нами говорил? — спросила Энни и тут же переменилась в лице, очевидно придя к тому же выводу, что и я. — Ох черт!

Я кивнул, прокручивая в голове мучительные разговоры с незнакомкой на том конце провода.

— Что же нам делать?

Я огляделся, взял Энни за руку и вывел на свежий воздух. За дверью-вертушкой Энни остановилась и показала на свой телефон.

Звонила Сандра Аллен.

— Алло, — сказала Энни, держа телефон между нами.

Сначала в трубке было тихо, потом раздался голос:

— Так приятно видеть вас снова.

Я огляделся, но никого не увидел, потому что парковка была в другой стороне. Я отошел и всмотрелся в окна, но их были сотни.

Энни попыталась внести ясность:

— Что все это значит?

— Я решила сделать что-нибудь хорошее для разнообразия, — сказала женщина. — Вернуть вас друг другу.

— Где ты?

— Ты такой симпатичной выросла. Моя Энни…

Голос сестры дрогнул.

— Где ты?

— Заботьтесь друг о друге, — сказала женщина. — Больше я ни о чем не прошу.

— Подожди, — сказал я, но связь оборвалась.

Энни пыталась перезвонить, но звонок переключался на автоответчик.

— Черт, — прошептала она.