Уйти можно было только с наступлением темноты. Я смотрел, как небо теряет цвет, и размышлял о том, куда податься. Неожиданно дверь открылась. К моему удивлению, в палату вошел Сатти. Тучное тело просвечивало сквозь натянувшуюся до предела ткань больничной робы. Повязки с головы уже сняли, на лице багровели следы от ожогов. Волосы ему полностью выжгло, бровей тоже не осталось.

— Проснулся, — сказал я сквозь скобу. Говорить стало легче, но голос звучал глухо и невнятно.

— Не-а, приятель. Это ты умер и попал в рай. Я замолвил за тебя словечко перед главным, и теперь мы навечно соседи по палате.

Я подавил улыбку.

— Как ты, Саттс?

— Зря ты пришел в «Темпл» и притащил меня сюда, но я хотя бы лицо сохранил. А ты как? Все здорово, как я погляжу… — пошутил он.

Смеяться было больно.

— Молодец, что вышел на Блейка, — похвалил Сатти.

— Это про него тебе Вик рассказал ночью в субботу?

— Сказал, что его упекли ни за что. Мол, Лиззи Мур может доказать. Еще сказал, что она приходила к нему вечером. Мне стало интересно, что будет дальше.

— Избавил бы меня от хлопот, если бы просто рассказал.

— Я показал ему фотографию в газете, — сказал Сатти. — Из палаты. Он сказал, что дочери удалось ее сделать, потому что она дала взятку копам. Я не знал, участвуешь ли ты в сговоре и можно ли тебе доверять.

— Она выжила, несмотря ни на что. И ради чего?

— Ради правды, — сказал он.

— Пожалуй, хватит с меня правды. Она похожа на старый чемодан с рухлядью. Ничего не стоит.

Сатти посмотрел на меня:

— Ты ведь знаешь, что я первый приехал на место, когда засекли Вика?

— Да, видел пленку.

Он кивнул:

— То еще было зрелище. Чувак без сознания, изо рта пена, весь в кровище. Мне пришлось поднимать его на ноги и вести. Поплохело мне уже после, когда выяснили, чья вся эта кровь. Трое детишек… — Сатти осекся, достал пузырек с антисептиком, открыл его и налил себе на ладони. — С тех пор вот и мажусь этой штукой всякий раз, как вспомню. — Он не смотрел мне в глаза, и трудно было понять, то ли он покраснел, то ли это ожоги. Так он со мной еще ни разу не откровенничал. — На руках Вика была та же кровь. Ты ее смыл. Ты найдешь свой путь. Всегда находил. — Сатти кивнул, открыл дверь и шагнул за порог.

— Будь здоров, Питер! — сказал я ему вслед так громко, как только смог.

— Буду, Эйд. До скорого.

Я переоделся и вышел из больницы, ни с кем не разговаривая. Таблетки удерживали меня в вертикальном положении, но отражение, мелькнувшее в зеркале на выходе, оказалось полной неожиданностью. Я подошел ближе, вгляделся в распухшее, покрытое синяками лицо.

Больница была недалеко от дома, но я решил поймать такси. Первое уехало, как только я заглянул в пассажирское окно. Когда остановилось второе, я не оставил водителю выбора — сразу забрался на заднее сиденье и прижал к себе сумку. Порылся в ней, нашел черновик письма сестре. Перечитал в последний раз, порвал на мельчайшие кусочки и выбросил их в окно.

Значит, не суждено.

Я вышел за две улицы от дома и заплатил наличными. Втащил в квартиру стремянку из коридора, поставил под слабо закрепленным светильником. Потом взобрался и водворил сумку на ее законное место. При виде своего отражения в зеркале подумал, что никуда выходить нельзя, пока опухоль не спадет.

Человек в паспорте больше не был на меня похож.

Я нашарил за потолочными панелями конверт с тремя зубами Тессы Кляйн. Коротая время в больнице, я изложил на бумаге все, что знал об этой истории и об участии в ней Паррса и Чейз. Теперь я надписал на конверте адрес Чарли Слоуна в «Мейл» и сунул конверт в сумку.

Едва я сложил стремянку и приставил ее к стене, как в дверь тихонько постучали. Я не помнил, закрыл ли дверь в подъезд. Скорее промычал, чем спросил, кто там.

— Извините, — сказали из коридора.

Я открыл дверь. Там стоял Робби, мой новый сосед.

Он испуганно отшатнулся, потом глянул на меня и спросил:

— Господи, Эйдан, приятель, что случилось?

— Авария, — пробормотал я сквозь скобу. — По виду хуже, чем по ощущениям.

На самом деле совершенно наоборот.

— Ясно… — Робби замялся, будто забыл, зачем пришел. — Я просто хотел извиниться за тот вечер…

Я покачал головой. Плохие вечера зачастили в последнее время, так что я не сразу понял, который из них он имеет в виду.

— Ну, я впустил ту женщину, блондинку в красном платье…

Луизу Янковски.

Я кивнул.

— Я выходил пару-тройку раз, а она стояла на холоде, — продолжал Робби. — Вот я и поинтересовался, могу ли помочь. Она ответила, что ждет вас, и спросила, можно ли подождать в подъезде. Я вовсе не хотел портить ваши отношения с подругой. То есть напарницей. Или кто она вам.

— Ни то ни другое, — ответил я. — Все нормально.

— Ясно. — Робби сочувственно поморщился, глядя на мое лицо. — Но я усвоил урок. Недавно мне в квартиру названивала девушка, вас искала. — Он порылся в карманах и достал записку. Номер телефона там тоже был, но я уставился на имя.

— Энни? — спросил Робби.

Я осторожно взял записку обеими руками. Поднял взгляд. Сосед стоял и ждал какого-то ответа.

— Это моя сестра, — сказал я.

Сестра не оставила адреса, но я знал, где она живет. В большом многоквартирном доме в южном пригороде — Фэллоуфилде. Я несколько раз проезжал там, подходил к дому и однажды даже дошел до крыльца, но, увидев собственное отражение в стеклянной двери, на большее не решился.

Зато теперь меня было не узнать.

Машину я вел медленно, потому что с трудом концентрировался на дороге.

Тащиться куда-то в моем состоянии было не лучшим выходом, но какой смысл предварительно звонить и объясняться по телефону? Тест на алкоголь не выявит обезболивающих, да и вообще, судя по безумно ноющей челюсти, их действие уже заканчивалось.

Я припарковался на обочине, заглушил двигатель, вышел из машины и решительно направился к дому. Всю дорогу я выискивал в зеркале заднего вида матово-черный «мерседес», который то и дело следовал за мной в последнее время. Кто бы ни был моим ангелом-хранителем, здесь ему появляться не стоило.

Я постучал в дверь.

Возможно, это моя последняя остановка перед отъездом. Уеду в другой город, поселюсь в неприметной гостинице, пропишу себе щедрую дозу виски и залягу на дно, пока не спадет опухоль с лица. Потом с постоянной оглядкой куплю билет в самую дальнюю жаркую страну и буду молиться о том, чтобы благополучно пройти паспортный контроль.