Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С одной стороны, как считает «группа товарищей», подход у Сталина невероятно левацкий, опрокидывающий все представления о роли товарно-денежных отношений при социализме, что должно было привести к неизбежному развалу советской экономики. С другой стороны, ещё Александр Васильевич Суворов говаривал: «Мои солдаты денег не едят», чем утверждал приоритет готового продукта над звонким златом. И в самом деле, если у вас в свободном доступе нет никаких дополнительных товарных запасов на складах, то увеличение денег, выделенных на закупку — неважно, звонкой монеты, хрустящих бумажек или электронных нулей — приведет только к раздуванию цен. Товарно денежные отношения всегда действуют в сфере обмена (в торговой сфере), в первую очередь в области предметов личного потребления, что необходимо для стимулирования экономической заинтересованности работника в результатах своего труда. Но в производственной сфере в условиях плановой экономики его действие ограничено, хозяйственный расчёт на заводах и фабриках служит не мерилом их рентабельности, а является мерой учёта и контроля, в том числе за руководством самих предприятий.
Вот и понимай как знаешь. Сталинское понимание социалистической экономики подстрелили на взлете, зато та «марксистская политэкономия», которую исповедовала «группа товарищей», сначала (по принципу «от обратного») привела к хрущевской эпохе волюнтаризма, ну а потом от волюнтаризма советская экономика шарахнулась в другую сторону, к «косыгинской» реформе — а за ней уже маячили застой, дефицит и распад всей социалистической системы. А дело было в том, что при такой системе и речи не могло идти о расширенном воспроизводстве всех отраслей народного хозяйства. Воспроизводилось только то, что считалось рентабельным, а все остальное предполагалось закупать у идеологических противников за валютные средства, вырученные от продажи на экспорт сырьевых товаров, в частности, нефти и газа. К чему все это привело, мы уже знаем, а потому ваше слово, товарищ Сталин, а всех ваших оппонентов мы запихаем туда, куда даже рогатый старичок опасается заглядывать лишний раз.
Ну и поговорили мы с товарищем Сталиным довольно неплохо, сидя за односторонне прозрачной завесой, что отделяла комнату наблюдателей он помещения, где Бригитта Бергман и герр Шмидт «потрошили», то есть допрашивали главных фигурантов. Правда, уже через полчаса на то, что происходило за занавесом, мой гость смотрел вполглаза и слушал вполуха, ибо главный побудительный мотив заговора выявился ещё при допросе первых трех фигурантов, которыми оказались Маленков, Каганович и Микоян. Слово за слово у нас с ним зашла беседа о различных системах социалистического и постсоциалистического хозяйствования, я рассказал своему гостю о семьдесят шестом годе, о своих детских впечатлениях в конце восьмидесятых и начале девяностых годов. Потом разговор перепрыгнул на Аквилонию и тамошние порядки с делением потребностей граждан на основные и дополнительные. Мол, если тебе больше четырнадцати лет, то за все вкусности и красивости ты должен отрабатывать своим трудом, а основные потребности: еда из общего котла, теплая и удобная одежда, а также медицинское обеспечение на равных основаниях предоставляются и руководителям государства, и рядовым труженикам, и тем, кто проходит Путем Искупления. Правда, есть один нюанс. Тех, кто не желает трудиться на общее благо, там без всякой пощады изгоняют в дикую местность с одним ножом и огнивом в руках.
Выслушав мои слова, самый старший из всех товарищей Сталиных подумал и сказал, что не понимает, почему столь радикально-коммунистическое общество за три года ещё не подверглось буржуазной эрозии, несмотря на то, что в большом количестве принимает людей со стороны. Не только аборигенов того времени, привыкших к таким коммунистическим отношениям, но и выходцев из рабовладельческих, феодальных и буржуазных времен.
— Все дело в том, — сказал я, — что с самого начала и по сей день вожди-основатели Аквилонии не сделали ни одного исключения из своих правил ни для кого. Даже когда грешна оказалась одна из основательниц, её в полном соответствии с законом списали в монашки и оплакали как мертвую. Закон суров, но он закон. В противном случае маленький очаг цивилизации на диких просторах неизбежно бы распался, а все его обитатели погибли.
На этом наш разговор завершился, потому что было уже поздно, то есть уже рано. Я лично проводил товарища Сталина в госпиталь и поручил заботам врачей. После экспресс-методов Лилии необходимо закрепление — хотя бы несколько часов сна в релаксирующей ванне. И иметь дело с этим человеком тогда будет гораздо проще.
Девятьсот восьмой день в мире Содома, восемь часов утра, Заброшенный город в Высоком Лесу, один из двухэтажных домов превращенных в общежитие для советского женского контингента
Варвара Николаевна Фирсова, 19 лет, беременная на 8 месяце
Жизнь моя до самого недавнего времени ничем не отличалась от жизни других таких же неудачниц: жизнь в новгородской глубинке, откуда, как со дна колодца, не видно белого света, пьющие родители, детдом, школа-восьмилетка, ПТУ, где меня с грехом пополам выучили на маляра-штукатура, распределение на стройку… в Ленинград, жизнь в общежитии. Несмотря на все жизненные невзгоды, я выросла статной и красивой, а моя пшеничная косой до пояса вызывала неизменное восхищение, как и яркие синие глаза. Уже в Ленинграде ко мне подходили эти… сутенеры, предлагали спать с иностранцами. Мол, за один вечер можно заиметь столько же, сколько я на своей стройке зарабатываю за месяц. Но я отказалась. Я считала себя приличной девушкой и хотела выйти замуж, как все. Кроме того, по нашей общаге ходили разговоры, что тех дур, что соглашаются на «легкие деньги», сначала несколько дней насилуют сутенеры, и только потом, когда они станут послушными, их подкладывают под разных пьяных фиников (финнов). А если будешь сопротивляться, то могут и порезать. Брр, ужас какой! Такого мне и близко было не надо…
А залетела я по-глупому. Вскружил голову мальчик-красавчик — дарил цветы, говорил ласковые слова, читал стихи (как оказалось, не свои), а когда добился своего, вдруг резко охладел. Ох и страдала же я… Ну а потом выяснилось, что нарвалась я на «вскрывателя». Есть в больших городах такая порода двуногих кобелей: они знакомятся с молоденькими провинциальными дурочками-девственницами, а потом ломают им девственность из спортивного интереса, соревнуясь между
