Сталин бросил на меня ещё один пристальный Истинный Взгляд и кивнул.

— Понимаю, — кивнул он. — Но что было дальше?

— А дальше, — ответил я, — мы наложили на весь тот мир заклинание Мобилизации против германского фашизма, замкнутое на вашего брата-близнеца. В ходе десяти дней плясок с бубнами в глубоком вражеском тылу образовалась освобожденная Белостокская зафронтовая зона, где после завершения первого этапа я собрал как своих гвардейцев, так и освобожденных мной из германского плена двести тысяч бойцов и командиров РККА. В качестве уже полностью готового заклинания мы использовали песню «Священная война», которую бойцы и командиры исполнили для товарища Сталина акапелла, но с магической накачкой, которую обеспечивала наша магическая пятерка. Правда, по неопытности мы вкачали в это заклинание слишком много энергии, и она, фигурально говоря, вышибла нам потолок, проложив самопроизвольный канал в мир семьдесят шестого года, где мы сейчас и находимся. Правда, к настоящему моменту ситуация тут уже довольно сильно отличается от той, какой она в это время она была в Основном Потоке, но это потому, что и там я тоже не сидел сложа руки, укрепляя Советский Союз и нанося удары по его врагам. А в сорок первом году все шло своим чередом. Сначала Гитлер прислал ко мне парламентером того самого Гейдриха, в надежде договориться о перемирии и разделе сфер влияния. Ничего более смешного я в жизни не слышал, о чём прямо так и заявил разагитированному мной парламентеру, после чего вернул его обратно с предложением перевести конфликт в управляемую фазу, что исключало бы прямые и косвенные потери гражданского населения с обеих сторон. Мол, в противном случае я начну отрывать одну неумную голову за другой, начиная с контуженого фюрера, пока оставшиеся не поймут меня правильно. И что вы думаете — Гитлер согласился, как минимум потому, что ему хотелось пожить ещё с годик. Тем временем с моей помощью и при поддержке от Советского Союза семьдесят шестого года Красной Армии удалось ещё в сентябре сорок первого года спланировать, подготовить и осуществить прибалтийскую наступательную операцию, которая привела к освобождению Риги и разгрому группы армий «Север». Мои войска в том деле никак не участвовали, все сделали местная Красная Армия и прикомандированные части из семьдесят шестого года. Следующей задачей в том мире теперь должна стать операция по ликвидации финляндской самодеятельной независимости, но тут внезапно мне понадобилось срочно встретиться с Гейдрихом, чтобы обсудить с ним вопрос обмена заключенных нацистских концлагерей на некоторое количество звонкого металла в слитках. Владение, которым наделил меня Патрон, оказалось изрядно разорено и обезлюжено, и мне показалось хорошей идеей забрать к себе тех, кто, будучи противником нацизма, все равно в будущем не сможет ужиться с советской властью. И вот получилось так, что застал я своего разагитированного протеже как раз в обществе Адольфа Гитлера, который при моем появлении сначала впал в смертельный испуг, а потом ему вдруг стало плохо. Я абсолютно ничего не сделал, но примерно через полчаса после этого первый фюрер германской нации издох как собака, сожравшая лошадиную дозу яда. В процессе того умирания стало очевидно, что в теле Гитлера ещё с самых ранних лет поселился демон, постепенно заменив ему душу. А для такой сущности соприкосновение с кем-то вроде меня оказывается смертельным. Но суть была не в этом, а в том, что с момента смерти Гитлера образовалось два реальных претендента на власть — Гейдрих, готовый денацифицировать Третий Рейх изнутри, и Гиммлер, который залил бы всю Европу никому не нужной кровью и превратил бы все в развалины. Кому я должен был отдать власть — тому или другому? К тому же все делалось с ведома и при согласии вашего брата-близнеца. Того товарища Сталина новый германский фюрер устроил в достаточной степени. Во-первых, по условиям заключенного соглашения, германская армия прекращает боевые действия и уходит с оккупированных земель. Сначала с территории Советского Союза и Генерал-губернаторства, то есть Польши, потом и со всех прочих, но только в таком порядке, чтобы продвигающаяся в Европу Красная Армия принимала территории под свою ответственность по принципу «пост сдал, пост принял». Во-вторых, в Германии разоблачают расовую теорию Розенберга как бредовую, а потом судят и казнят всех, кто её поддерживал, ибо обошлось это безобразие в большое количество крови. В-третьих, поскольку Советский Союз мой союзник, а Германия вассал, то враги у них теперь общие. Бывших сателлитов Гитлера Красная Армия должна сломать самостоятельно, после чего можно устраиваться поудобнее для длительного противоборства с американским зверем.

— Да, — сказал товарищ Сталин, — в таком разрезе мы обо всём этом не думали. Почти бескровная победа и выход на рубеж Ламанша ещё в сорок первом году, ибо Венгрия и Румыния против Красной Армии один на один продержатся очень недолгое время… Нам о таком и мечтать не приходилось, и каждый шаг на запад доставался буквально реками крови.

Тут мы вошли в ангар, где, низко присев на своих посадочных лапах-опорах, стояли два полностью боеготовых «Каракурта».

— Кстати, о реках крови, — сказал я, указывая на этих красавцев, — один такой тактический ударный бомбардировщик цивилизации пятого уровня в вашем мире способен заменить целую воздушную армию. А ведь, помимо него, у меня есть и ещё кое-что, не говоря уже о том, что для краткосрочной миссии по наведению страха и ужаса на супостата я вполне могу потревожить и сам «Неумолимый». Так что об антисоветской коалиции, именующей себя странами-членами ООН, вы можете не беспокоиться. Я сверну всю эту камарилью в трубочку и засуну её Эйзенхауэру в то место, которым он думает. Пока в Совете Безопасности не заседают советский и китайский представители с правом вето, это не настоящая ООН, а дешевый эрзац, и бить выступающих под её флагом я буду со всей возможной решимостью. Так что если вам не нужно больше никаких дополнительных доказательств наличия у меня необходимой мощи, предлагаю пройти в мои апартаменты для обсуждения плана самого правильного завершения Корейской войны. Американцы сами напросились на такое счастье…

5 апреля 1976 года, 12:15 мск, Пуцкий залив, линкор планетарного подавления «Неумолимый», императорские апартаменты

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Когда бронированная дверь отрезала нас от внешнего мира, я сказал:

— Корейская война, товарищ Сталин, это последствие вашего некритично благодушного отношения к нашим заклятым партнерам. Неужели заранее было непонятно, что дружелюбное поведение с их стороны закончится примерно в те же сроки, что и общие враги? Когда Рузвельт втягивал Америку в войну, а