— Итак, Оливия, ты уже выбрала место на семейном кладбище? — небрежно спросил он ее, наливая себе чаю.

У нее отвисла челюсть.

— Это довольно мило, у нас есть фотографии, выгравированные на черном мраморе, — добавил он, делая глоток.

Казалось, что все в семье так или иначе стали ее мучить. Но она заправила свою постель и теперь будет лежать в ней одна. Для нее не было спасения. Несмотря на то, что она была на открытом месте, Мелоди убедилась, что ее приказы были четкими: если Оливия попытается убежать, мы должны были целиться ей в ноги.

ДЕКЛАН

Я наблюдал за ней, когда она изо всех сил ударила его кулаком в шею. Он схватил ее за руку и потянул вверх, пока ее тело не ударилось о полотно боксерского ринга Лиама. Перевернувшись на бок, она заставила себя подняться, прежде чем вытереть кровь из носа и восстановить свою стойку.

Федель уставился на нее на мгновение, прежде чем поднял руки и сделал пару шагов назад. Они кружили друг вокруг друга, их взгляды не дрогнули. Наконец, она прыгнула вперед, и он схватил ее за талию, пытаясь остановить. Однако она изогнулась и обвила ногами его шею, прежде чем перевернуть его. Они боролись на земле до тех пор, пока я больше не мог видеть, как он прикасается к ней.

— Хватит. Отвали от моей жены, — сказал я так спокойно, как только мог, пока шел к рингу. Они оба посмотрели на меня, на мгновение сбитые с толку, но что меня разозлило, так это веселое выражение, появившееся на лице Феделя.

Не говоря больше ни слова, он встал, в то время как Коралина осталась на земле, делая глубокие вдохи.

— Спасибо тебе, Федель, — сказала она ему.

Я наблюдал, как он кивнул нам, и следил за каждым его движением, когда он уходил с ринга.

— Приготовься, мы нанесем визит нашему гостю, — заявил я.

— Я сразу же этим займусь, — ответил он, уходя.

Повернувшись обратно к моей жене, я увидел, что она все еще не пошевелилась.

— Ты ревнуешь без причины, Деклан.

— Я не ревную, мне просто не нравится смотреть, как мою жену избивает какой-то мужчина.

Она повернула ко мне голову и слегка усмехнулась.

— У меня был шанс побороться.

— Он сдерживался, поверь мне.

Она выглядела такой обескураженной, что мне захотелось себя пнуть.

— Не то чтобы у тебя плохо получалось. Но Федель занимается этим десятилетиями. Были моменты, когда ты удивляла нас обоих, та штука с ногой, которую ты вытворял, была…

Сексуальной.

— Ты ведь знаешь, что Федель гей, верно? — спросила она.

Я был совершенно сбит с толку. Мой рот открылся, когда я попытался осмыслить слова, которые она только что сказала.

— Это он тебе сказал?

— Нет, но ему и не нужно. Серьезно, ты никогда не замечал?

— Замечал что? — Я ничего не замечал!

— Деклан, у него ни разу не было девушки с тех пор, как мы его знаем…

— У кого есть время на подружку? Он занят, у меня едва хватает времени завести жену из-за всего того дерьма, которым меня заставляют заниматься Мел и Лиам.

Она засмеялась, поднимаясь с пола, прежде чем подойти ко мне.

— Он также ни разу не говорил о женщине. Все остальные мужчины пытаются переспать со служанками или их взгляды блуждают, когда мы на публике. Но Федель… если к нему подходит женщина, он всегда говорит одно и тоже: Извините, меня это не интересует…

— Он предан своей работе; семья платит не за то, чтобы флиртовать на работе.

— Говоря о семейных мероприятиях, нам нужно организовать встречу. Мы не видели их несколько месяцев, я спрошу Мел и Эвелин. — Она щелкнула пальцами, вспоминая.

— Я не могу поверить, что он гей, — прошептал я, все еще застряв на первой части ее заявления.

Она закатила глаза.

— Не все геи бегают с радугами и брызгами, вылетающими из их задниц.

— Я знаю, но перестань, он бы, по крайней мере, попытался приударить за мной. Он не может быть геем.

Она замерла, оглядев меня. Затем без предупреждения разразилась приступом смеха. Она так сильно смеялась, что у нее на глазах выступили слезы.

— Это не так уж и смешно.

— Нет. Твоя голова просто чертовски большая, я схожу с ума от недостатка кислорода.

— Не заставляй меня придавливать тебя.

— Не заставляй меня портить тебе лицо, красавчик. Как по-итальянски будет «нарцисс»?

Ее улыбка все еще заставляла меня улыбаться, даже когда она действовала мне на нервы. Это напомнило мне о том, когда мы впервые встретились… Тогда она тоже назвала меня нарциссом.

— Иди в душ, чтобы мы могли идти; ты разозлилась на меня в последний раз, когда я навещал ее без тебя”.

Она двинулась, чтобы уйти с ринга, но я остановил ее и крепко поцеловал. Притянув ее к себе, я обнял ее за талию, когда она наклонилась и углубила наш поцелуй. Когда я отпустил ее, она пошатнулась вперед.

— Серьезно, какой мужчина или женщина в здравом уме не захотели бы этого, — прошептал я ей.

Покачав мне головой, она ушла, оставив меня стоять там.

— Ты не такой горячий! — крикнула она.

Я ухмыльнулся.

— Ты плохая лгунья, детка!

КОРАЛИНА

Мне хотелось залезть в ванну со льдом и никогда не вылезать. Все мои мышцы горели огнем, и все же Федель выглядел совершенно нормально. Он сидел в своем кресле, одетый в облегающую черную кожаную куртку, темные джинсы «Ральф Лоран» и черные военные ботинки.

— Вам что-нибудь нужно, босс? — спросил он, не открывая глаз.

— Нет. И мы с тобой оба знаем, что ты не думаешь обо мне как о своем боссе. Ты не должен называть меня так, Федель.

Его глаза открылись, а бровь приподнялась.

— Мы не друзья, миссис Каллахан. Я работаю на ваших шурина и