бардак: не думала, что будут гости.

— А незваный гость хуже татарина, — пошутил Ярослав.

— Если только он не Ярослав Коломин, спаситель пассажиров и членов экипажа, — хитро улыбнулась Шереметьева, сложив руки под мышками. Девушка подошла к окну и слегка отодвинула плотную штору. Кивнула на конфеты и шампанское: — Я немного заскучала в этом внеплановом отпуске. Быть может, проведём время где-нибудь в другом месте, а не в номере под гул самолётов?

— Поехали погуляем куда-нибудь в город? — предложил Ярослав. — Я знаю одно хорошее место.

— Поехали! — Светлана взяла в руки расчёску, намереваясь в ближайшее время скинуть халат. — Только позволь даме немного прихорошиться и приодеться…

По пути они заехали кое-куда ещё.

***

— Интересный у вас аэромобиль, товарищ капитан, — поправив солнцезащитные очки, Светлана провела рукой по деревянной обивке у бардачка «Метеора». Машина мчалась по оживлённому Ленинградскому шоссе по направлению к Москве. — Очень похож на сто двенадцать «Эс», но комплектация иная, полностью расширенная. И множество других изменений: плавнее ход, а двигатель тише, хоть и более мощный.

— Не знал, что девушка вроде тебя разбирается в спортивных ЗИЛах. — Коломин взглянул на Шереметьеву. Мужчина безмолвно полюбовался её тёмно-синим осенним платьем, что по низу и бокам украшалось узорами прекрасных, как будто живых цветов.

— Да, наверное, не только в ЗИЛах. Я полжизни провела с отцом в гараже, куда он меня брал с собой, пока мама задерживалась в поликлинике. Поэтому бесконечно могу говорить о всех этих спортивных ГАЗах, ЗИСах, ЗИЛах, «Москвичах», «Соколах», ХАДИ и «Эстониях», — улыбнулась Светлана, подставляя лицо ветру, что залетал из-за опущенного стекла двери и открытого верха.

— Твой папа — аэромеханик? — поинтересовался Ярослав.

— Почти… — как-то уклончиво ответила Шереметьева, немного погрустнев.

— Погоди, твой отец случайно не Шереметьев Олег Олегович? — предположил Коломин, и мимо «Метеора» с жужжанием пронёсся аэроцикл CZ. — Чемпион РСФСР и вице-чемпион СССР по аэромобильному спорту?

— Да, папа был как будто рождён для этой стихии, — с ностальгией припоминала Светлана. — Когда у него не получилось со всесоюзным чемпионством, он навсегда ушёл из спорта и занялся аэроремонтом, открыв мастерскую у нас на Поклонке. Он, как никто иной, знал про спортивные аэромобили, а его знали гонщики, механики и распорядители по всей стране. Благодаря его золотым рукам отбоя от подобных клиентов не было. Так наша семья и жила.

— Я не «подсматривал». — Ярослав слегка постучал по едва заметной коробочке «Гермеса». — Но сам знаю, что победа должна была достаться твоему отцу. Крылатский победил только потому, что приходился кое-кому родственничком в ЦК.

— А ты осведомлён о событиях в мире аэрогонок. Просто жалко, что после предложения, от которого невозможно отказаться, папа был вынужден уйти. Не смог вернуться после сданной победы, смириться с произошедшим, заниматься дальше делом жизни, — грустно улыбнулась Светлана. — Ну, не будем об этом. Скоро, наверное, прилетим?

— Дороги сегодня лучше, чем обычно. Будем раньше запланированного! — Коломин с задором поддал газу. Шереметьева звонко рассмеялась, почувствовав скорость.

Они уже проехали мрачную Ховринскую больницу, сверху напоминающую знак радиационной опасности, усадьбу Грачёвка в эклектичном стиле, корпуса «Моссельмаша» и вечно пустую одноимённую платформу для электричек. Параллельно их пути практически постоянно в град Петра убегала Октябрьская железная дорога, по которой курсировали сине-белые высокоскоростные ЭР200-Э и Соколы-250-Э. Близ станции «Петровско-Разумовская» с высокого аэромобильного уровня по правую руку друзья могли видеть Тимирязевский парк с опытными полями Сельскохозяйственной академии, а по левую — громадный Главный ботанический сад Академии наук. Восточнее Ботанический сад резко переходил в полностью урбанизированный комплекс Выставки достижений народного хозяйства с её многочисленными павильонами.

Дмитровское шоссе закончилось, незаметно перейдя в Бутырскую улицу. «Метеор» промчался между девятым хлебозаводом и фабрикой «Свобода» и вдоль Савёловского вокзала въехал на Сущёвский вал. На северном участке ТТК ежечасно приходилось туговато, а поэтому путникам пришлось немного замедлиться. Время от времени на рекламных щитах красовались то «девяносто девятые “Лады”» разных цветов, то футуристические пейзажи Марса с предложением поучаствовать в колонизации, то путешествия по Москве-реке на скоростных аэротеплоходах. Москва осенняя жила своей привычной жизнью, и ритм её отражался в бесконечных стёклах витрин.

Оставив Станкостроительный институт дальше в тени парка и переулков, Ярослав направил машину в сторону Марьиной рощи. Через километр от неё встречался уже второй на пути пары вокзал — Рижский. А уже меньше, чем через полтора километра от него ТТК резко сворачивало на юго-восток, что позволяло наконец-то добраться до точки назначения.

— Сто лет не была в «Сокольниках», — радостно призналась Светлана, когда Ярослав поставил «Метеор» на стоянку и выключил двигатель.

Парк «Сокольники» на северо-востоке Москвы представлял собой более урбанизированную часть Лосиного острова — реликтового лесного массива, получившего в своё время статус национального парка. Сам Лосиный остров также уходил далеко на северо-восток Подмосковья к Королёву и Щёлково, пересекая МКАД и тем самым находясь в двух регионах одновременно. «Ухоженную» часть национального парка — «Сокольники» — от «дикой» географически отделял Ростокинский проезд на севере.

Издавна древний дремучий лес полюбился русской знати. В XVI–XVII веках в будущих «Сокольниках» цари и князья занимались соколиной охотой. Начиная с XIX века, «Сокольники» начинают постепенно облагораживаться, строятся дачи, и в 1878 году лес превращается в городской парк. К концу девятнадцатого столетия в парке появляются ротонда, ресторан, плотина и пруды. В советское время он продолжил пополняться новыми объектами: летним кинотеатром, розарием, выставочными павильонами, детской больницей, взрослым госпиталем, санаторием и физкультурно-оздоровительным комплексом.

Поистине огромный парк имел запоминающуюся радиально-кольцевую планировку. От так называемого «Круга» на северо-запад, север и северо-восток, словно солнечные лучи, убегали Лучевые просеки с Первого по Шестой, Песочная аллея и отдельно Майский просек. Все они, кроме Песочной аллеи, почти перпендикулярно пересекали Митьковский проезд. Более отдалённый Поперечный просек аналогично пересекал их всех, кроме той же Песочной и Четвёртого лучевого. В центре «Круга», помимо зелёных насаждений, располагался фонтан, и площадь его соответственно называлась Фонтанной. Кроме того, вдоль просеков высаживались деревья только определённых пород: Первый лучевой украшался берёзами, Второй и Шестой — вязами, Третий — тополями, Четвёртый — клёнами, Пятый — ясенями, Майский — лиственницами. А за Путяевскими прудами устроили лабиринт в форме пяти переплетающихся кольцевых аллей, вокруг которых высадили ели. Добротно ухоженный, интересно спланированный и являвшийся немногочисленными «лёгкими» столицы, парк «Сокольники» привлекал москвичей и туристов всех полов и возрастов. Здесь любили гулять и отдыхать, восхищаясь исконными природными красотами и при этом не покидая комфортную городскую среду.

— Ого, там какие-то репетиции, — заметила Светлана, кивнув на ворота парка. — Наверняка готовятся к годовщине Революции.

— А мы тихо и никому не будем мешать. — Ярослав увлёк девушку за собой