И захлопнул за ней дверь. Запер на всякий случай еще одинзамок и даже цепочку навесил, как будто Нина была неким танком, которыйнепременно попытается высадить дверь своим пухленьким, но хорошо бронированнымтельцем.

Пошел на кухню и налил себе не чаю, как собирался, а белого«Шатли», которое очень любил и которое иногда странным образом и успокаивалоего, и помогало собираться с мыслями.

Мыслей в принципе было много, но все на одну тему: откудаНина узнала, что у него есть доллары? Он ей не говорил, да они и не общались стех пор, как «зеленка» проросла в его кармане. Витек проболтался? Нет, вряд ли,во-первых, с каких щей, во-вторых, они с Ниной незнакомы, а в-третьих, Витекзнал только о двухстах долларах. Остальные были получены позже. Но Нинавсе-таки узнала о них… Каким образом?

Может быть, она каким-то образом успела пообщаться сСерегой? Или наоборот – Серега с ней? Александр вспомнил, с каким выражениемлица помощник Манихина называл Нину хорошенькой и пухленькой… А что? Это святаяправда – Нина и хорошенькая, и пухленькая. Серега вполне мог ее разыскать – недля того, конечно, чтобы про деньги рассказать, но эта тема могла возникнутьпри их общении спонтанно, сама собой, уже потом, после, собственно, общения…

Это возможно. Но интуиция подсказывала, что Александр наСерегу наговаривает напрасно. Почти наверняка все сложилось иначе… А какимобразом?

Как высказался однажды писатель Тургенев, всякая мысльподобна тесту: стоит помять ее хорошенько – все из нее сделаешь! Классики тем ихороши, что помогают человеку обрести ориентир во времени и пространстве жизни.«Помяв» хорошенько мысль, не дававшую ему покоя, Александр убрал «Шатли» вхолодильник и вернулся в комнату.

Серегина рубашка небрежно валялась на стуле. Александробшарил карманы, достал права и внимательно их прочитал.

Потом заглянул в соседнюю комнату. Марина дышала тихо иглубоко. Желание лечь с ней рядом и заставить задыхаться от страсти так иударило, так и вонзилось в тело, подобно стреле. Но Александр сам себе погрозилпальцем и пошел мять свою мысль дальше. Кончилось тем, что он все-таки сделализ нее некоторое изделие. Вернулся в комнату к Марине и, уговаривая себя, чтоцель оправдывает средства, заглянул в ее сумку, брошенную на стул. Там было двесвязки ключей: одна с какими-то модерновыми приспособлениями, словно отэлектронных замков, другая, спрятанная в боковом кармашке, закрытом на«молнию», – попроще. Александр постоял в задумчивости, кое-что вспоминая иприкидывая, потом взял ту связку, которая попроще.

Стараясь больше не смотреть на Марину, чтобы не дразнитьбесов, положил сумку, как она лежала, вышел в коридор и достал из карманафотографию двух женщин в осеннем лесу. На обороте Галина записала свой телефон,и Александр набрал номер.

Трубку долго не брали, он уже подумал было, что Галинавернулась-таки на дачу, и несколько приуныл, однако наконец она отозваласьзапыхавшимся голосом:

– Алло?

– Галина, это Александр, помните, я был у вас сегодня, ну,доктор Меншиков. Галина, я хотел у вас спросить насчет…

– Александр! – вскричала – другого глагола не подберешь! –она. – А я так жалела, что не записала ваш телефон! Представляете, сейчасвывела Грету погулять – и придумала ход для этого вашего детектива с мышьяком.То есть я теперь теоретически очень четко представляю, как он мог попасть впосуду. Тут вся штука в кракле, понимаете?

– В ком? – слабым голосом переспросил Александр, вспоминаяодну из любимейших сказок своего детства – «Госпожа Метелица» и бедную, ноработящую падчерицу, на голову которой эта самая госпожа опрокинула корзину,наполненную златом, серебром и драгоценностями. На голову же ленивой мачехинойдочки Метелица опрокинула чан с болотной водой, змеями и лягушками. СейчасАлександр чувствовал себя чем-то средним между падчерицей и мачехиной дочкой,еще не в силах был отличить лягушек от золотых монет, а гадов ползучих – отжемчужных ожерелий. Он терялся перед прихотливостью нрава этой дамы – негоспожи Метелицы, а судьбы! – которая почему-то именно сегодня решила обрушитьна его несчастную голову ворох догадок и предположений, а может быть, даже иокончательных выводов. Но разобраться в них без посторонней помощи он вряд лисможет.

– Галина, – быстро сказал он, – к вам можно приехать? Прямосейчас? Для вас это не очень поздно?

– Самое время, – ответила она оживленно. – Потому что ясейчас как раз занимаюсь этим самым кракле. Вы правы – это не телефонныйразговор. Это надо увидеть – тогда все сразу поймете.

Александр надел свежую футболку и носки, обулся, причесалсяи запер дверь с той стороны, предварительно отключив телефон, чтобы небеспокоил спящих. Спускаясь по лестнице, подумал, какой же он дурак, чтовыпивал: хоть чуть-чуть, но все же принял. Потому что мелькнула мысльотправиться к Галине на шикарном «Круизре». Но если его тормознут в подпитии дана чужой машине…

Нет уж, ему сегодня не до приводов в милицию. На это простонету времени. Дела делать надо!

– А я-то думал, ты за справедливость… – сказал Петр.

– А я за справедливость, – ухмыльнулся Бушуев. – Но развеэто справедливо, что все досталось тебе, и Анютка, и деньги, а я из-за тебя всепотерял? Говори, где деньги, не то…

Петр вскинул голову и суматошно огляделся.

Только что ему в лицо упирался взгляд слишком светлых,безумных, как бы фосфорически блестящих Ванькиных глаз. А сейчас вокруг стоялагустая ночная тьма. Почудилось, что ли? Может, сон?

Кошмар…

С чего, с какой радости?