Беда поточного производства пелевинских романов в том, что многие темы, которые сами шли в руки автору, как говорят нынче люди в социальных сетях, «слиты».

К примеру, в первой части есть тема золота и денег. Деньги мало того, что всегда были мистической вещью, но тут автор долго и путано рассуждает о фондовом рынке (описывая его неточными метафорами, но это должно быть предметом отдельного разбора). Тут простор для мистики, если деньги стали бы центром повествования. Действительно, современные деньги — скорее не мерило ресурсов, а облака веры, размытые образы обязательств людей и государств. Напиши Пелевин про это не роман, а повесть, сделав именно современные деньги многоликим героем, он покорил бы меня, но тут всё осталось в пределах конвейерной многозначительности.

Кто-то из адептов говорил, что вторая часть романа не уступает в стилистике русской классике девятнадцатого века. Это, скорее, скорбное напоминание о том, что русская классическая литература забыта в чтении, а искусство стилизации (даже ироническое) живёт у других авторов. В погоне за остротой теряется уязвимое качество литературы, которое и делает её литературой — бережное присоединение слов к словам, тщательность подгонки и прочая прикладная поэтика. Без этого — что толку книге соревноваться с передачей «Территория заблуждений». На «торжественном языке индейцев» нельзя говорить долго.

Само тайное знание стало обыденным, более того, люди вполне материалистического склада ума каждодневно употребляют слова «власть рептилоидов», видя унылую мороженую курицу, норовят сказать: «Бедный Алёшенька», а, если у них ночью заглохла машина, шутят насчёт перевала Дятлова.

Это нормальная культурная реакция. А время сейчас не очень сытое, но очень нервное.

Яростные обвинения одних людей в неправильном голосовании на выборах, на которые те отвечают не менее яростными обвинениями в адрес немытого народа, вовсе не пришедшего на избирательные участки, вызывают защитную мысль, что никакого этого морока вовсе нет.

А на самом деле никакой Яровой нет, и, как говорят умные люди, нам просто снится сон о том, что главный агроном колхоза «Имени XX съезда» видит сон, в котором ему является Моисей и на чистом арамейском сообщает, что урожай яровых в этом году будет хорош, а вот с озимыми будет неважно. А, может, дело в том, что и нас нет, а мы — только элемент сна, который снится депутату Яровой, что задремала на сессии Государственной думы.

04.10.2016

​Безумное водкопитие (О водке и фотографии Плотникова)

Ролан Барт в одной из своих работ по мифологии пишет: «Предположим, я сижу в парикмахерской, мне протягивают номер журнала „Пари-Матч“. На обложке изображен молодой африканец во французской военной форме; беря под козырек, он глядит вверх, вероятно, на развевающийся французский флаг. Таков смысл изображения. Но каким бы наивным я ни был, я прекрасно понимаю, что хочет сказать мне это изображение: оно означает, что Франция — это великая Империя, что все её сыны, независимо от цвета кожи, верно служат под её знаменами и что нет лучшего ответа критикам так называемой колониальной системы, чем рвение, с которым этот молодой африканец служит своим так называемым угнетателям. И в этом случае передо мной имеется надстроенная семиологическая система: здесь есть означающее, которое само представляет собой первичную семиологическую систему (африканский солдат отдает честь, как это принято во французской армии); есть означаемое (в данном случае это намеренное смешение принадлежности к французской нации с воинским долгом); наконец, есть репрезентация означаемого посредством означающего».

Этим и нужно предварить наше рассуждение.

Во-первых, оно мимоходом указывает на начитанность автора, а, во-вторых, как и в случае примера, описанного Бартом, речь идёт о фотографии.

Вообще, современные философы и литературоведы любят вцепиться в какой-нибудь текст или картину, чтоб вывести из него все правила жизни, тайну бытия и прогноз на будущий урожай. Так и здесь, в этом рассуждении об одной известной фотографии, которая время от времени всплывает в Сети, глянцевых журналах или разговорах. И каждый раз люди судят и рядят о нём, будто в первый раз.

Снимок этот сделал чрезвычайно известный фотограф Валерий Плотников. Иногда его предваряют словами: «Реклама «Союзплодоимпорта», 1973). Действительно, есть такой рекламный плакат «Союзплодоимпорта» этого года, изображающий сервированный на четверых стол, в середине которого, на пустующем месте, знак вопроса. «What's Missing? Russian Vodka». Две бутылки, изображённые внизу плаката странным образом повторяют сервировку на снимке, о котором идёт речь.

Большая и маленькая, с красной и зелёной этикетками.

Здесь нужно сделать отступление об этой организации.

История эта горькая, куда горче горьких настоек.

В 1966 году было создано Всесоюзное объединение «Союзплодоимпорт» под эгидой Министерства Внешней торговли СССР и главным занятием его была продажа алкоголя — знаменитой «Столичной», «Русской» и прочих водок. Ему принадлежали права на эти торговые марки, но в 1992 году возникло Внешнеэкономическое акционерное общество (ВАО) «Союзплодоимпорт», которое в середине девяностых уступило права на знаменитые водки своему дочернему предприятию, и бренд поплыл по миру в чужих руках. Его собирают по частям, и, кажется, в нескольких странах мира после долгих судебных споров уже вернули — новому федеральному казенному предприятию «Союзплодоимпорт».

Но это длинная драматичная история, которая вовсе не закончена.

История эта долгая, и люди, изображённые на снимке, как и заказчики рекламы, пока ничего об этом не знают.

Был ли доведён до конца рекламный проект, я судить не берусь, но, в любом случае, это довольно странный стиль, аукнувшийся спустя полвека клипом Робби Вильямса Party like a Russian. В нём избыточная матрёшкобалалайкомедведность — при том что автор вовсе не кажется простаком. Плотников действительно снимал водочную рекламу, чрезвычайно интересную по качеству, и эти плакаты известны.

Но сам смысл этого изображения чрезвычайно далёк от рекламного — это реклама, что называется, через край, и впору подумать, не пародируется ли тут не только сама рекламная кампания «Солюзплодоимпорта», но и образ русского человека вообще.

Итак, что мы видим? Пятеро молодых людей на фоне парковой или дачной местности. Трое из них сидят, двое стоят, но главные герои снимка — две бутылки, развёрнутые этикетками к зрителю.

У троих в руках рюмки (лучше их назвать лафитниками — это слово в русском обиходе потеряло своё значение ёмкости для «Шато Лафит», и стало означать всякие рюмки, расширяющиеся кверху), рюмки остальных стоят на столе.

Там же цветы в большом фужере и большие круглые солнечные очки, символ преуспеяния того времени.

Фотография Валерия Плотникова.

При внимательном всматривании наблюдатель замечает,