— Прав ты, — прервал старика мужик с толстыми пальцами и лысиной. — Да только что мы сами. Некому зажечь костер. Всех несогласных сперва в темницу, а потом на кол. Кто поведет нас, с одной стороны Ксарк, с другой Длань, с третьей Икрафис, которому до нас дела нет. Видели б вы, что творилось в Подлесье, когда там узнали, что деревни пожгли, люди чуть штурмом казармы не взяли, если бы не маги, которые своим колдунством народ разогнали, точно бы гарнизон передушили, такая ярость была у людей, что пока деревни жгут, солдаты штаны просиживают. Давно бы уже по коням дали — и к морю, наших защищать, так нет, свои шкуры берегли, пока островитяне закончат, знаю ведь, что в глубь Долины не полезут.

— А ты чего притих, Кью, чего молчишь? — спросил меня парень со сломанным ухом. — Ты что думаешь?

— Что тут думать. Пока ваши разговоры только у костра, вас и будут доить как корову. Резать как скотину и снимать по три шкуры. Ваша беда в том, что вы трусы, Ксарк забрал оружие, а вы и отдали, теперь все. Можете только кулаком грозить. Согласен со стариком. Слабых и безвольных бьют более сильные и смелые. Такова жизнь. Кто-то всегда сверху, кто-то всегда снизу, — выдал я свое самое честное мнение.

— Сам ты трус! — вспылил парень с дубинкой.

— Не принимай на свой счет, паря. Просто говорю, что думаю. Я не за Ксарк и не за Долину. Сам за себя. — Хрустнув спиной, я еще отпил из бурдюка. — Не будем ссориться, вы меня накормили и напоили, негоже спрашивать гостя, что он думает, а потом за это гневаться.

— Ладно. Пустое. Слишком много болтаем. Ты сам-то как, с нами не хочешь до Темноводья? Вместе спокойнее будет, — предложил старик.

— Можно… — Я задумался. Уже соврал про свой меч, жалко его будет оставлять. Из оружия только шесть кинжалов. Да и пешком идти крайне не хочется. — У вас не будет одежды на продажу? Хотя бы штанов и рубахи новых, а то эти я совсем изгваздал. Не бесплатно, конечно.

— Найдем, — сказал парень со сломанным ухом. — Есть у меня лишняя сменка, а деньжата лишними не будут.

— Поздно уже. Пойду спать, — сообщил дед, тяжело поднявшись, он прошел около расседланных лошадей и погладил одну из них.

— Пойдем, Кью. Поглядим на одежду, — поманил меня парень.

Все прошло как нельзя лучше. Их даже не пришлось убивать. Честно говоря, после разговора мне этого даже не хотелось. Тяжелая судьба у этих людей, в которой они сами виноваты.

Чувствовал ли я вину в том, что сам отчасти был причастен к горю? Нет, не чувствовал. Сильный берет свое по праву сильного, ничего личного, только злая, несправедливая жизнь. Я не чувствовал к ним ненависти, и злобы тоже не было. Я смотрел на них, как на оленя в лесу на сытый желудок. Убивать его нужды не было. А первый он не нападал, значит, можно мирно пройтись рядом.

Парень подобрал мне новые портки и рубаху, вполне сносные, я спустился в потемках к реке, ополоснулся от грязи, переоделся в чистое, накинул свою куртку с кинжалами и выкинул старое шмотье подальше в реку, вместе со старой жизнью. Спать мне разрешили под телегой, все лучше, чем в лесу с комарами. Расплатился за одежду пятью серебряниками, и мы все остались довольны.

Наутро мы двинулись в Темноводье. Я проехал с работягами еще полтора дня и распрощался. В городе я легко нашел караван, идущий в Икрафис, и прибился к нему. Нанялся охранником за еду, кров и целых четыре серебряника в день. Товаром были в основном зерно и шкуры. Немного вяленой рыбы, которую в Икрафисе считали за деликатес. Немного специй и свежих овощей. Словом, торговцы набрали всего по чуть-чуть.

Караван из четырех телег вез меня в сторону гор, Икрафис манил своей вольной жизнью. Я никогда там не бывал, но был наслышан о его свободных законах и нейтральном статусе по отношению к остальным странам.

До твердыни, запирающей перевал, мы добрались через четыре дня, прождав своей очереди на въезд еще день. Купец хлопотал о пропусках, он не терял времени даром и носился с оформлением разрешения на въезд. Во время путешествия я не забывал упражняться с силой, пока никто не видит. После разговора об Избранных я призадумался, а считался ли я таковым? Ведь со всех сторон, как ни крути, выходило, что я заполучил частичку их силы. Пусть и случайно, что же это значит, они таскали с собой подарок богов, которым я так богохульно раскроил Рябому череп. Слепая удача подсунула мне счастливую монету. Я покачивался на въезжающей в твердыню телеге и улыбался.

Еще через два дня мы въехали в Икрафис. Город сразу же покорил своим видом. Величественный. Чистый. Сияющий. Он разносил в пух и прах грязный немытый Жогас. Взяв у торговца плату, я вышел покорять город. Когда на въезде в город у охраны начали изымать оружие, я сразу смекнул, что это не по мне. Сделав вид, что иду поссать за телегу, я спрятал сверток с кинжалами под днищем, предварительно заляпав грязью. Вроде никто ничего не заметил. Стражник, проверяющий телеги, был удачно невнимателен. Торговец оказался знаком местным стражникам, и его не особо проверяли. Забрав оружие, я отмыл его в бочке с водой из ближайшего переулка и спрятал под куртку.

Втянув в легкие дух города, я отправился осматривать это место. Денег было совсем мало. Суммарно набиралось на четыре золотых. Слезы. Но я не унывал, здесь я точно смогу найти работу. Прогуливаясь по улице, зашел в харчевню и взял еды, отдав целый золотой. Ни хрена себе у них тут цены. Похоже, сегодня придется спать на улице, что ж, мне не впервой.

Я ходил по улицам как зевака, вертел головой как флюгер, пытаясь уловить все и сразу. Чистые дороги, ухоженные светлые дома. Да. Мне определенно здесь нравилось. А еще мне нравилось, что передо мной возник игорный дом. Взвесив свои гроши, я хмыкнул. Гулять так гулять. Может быть, сегодня фортуна будет на моей стороне!

Вошел внутрь, и мне в лицо ударил приятный гомон, люди пьяно веселились и азартно орали, за одним столом играли в карты, за другим в кости. Моя любимая игра. Мне в нее везло. Я уверенно направился к круглому столу, за которым пьяно орали шестеро мужиков. Еще три места были свободными.

— Приветствую честный люд, — поздоровался я. — Чувствую, сегодня удача благоволит мне. Возьмете еще одного?

— Ха, отчего бы не взять, если на золото богат, — ответил парнишка с заводным характером, перед ним лежала приличная кучка монет. Похоже, он выигрывал. — Сколько ставишь?

— Три золотых, — горько ответил я. Не хотелось сразу говорить, что это все мои деньги.

— Тогда тебе за другой стол. Начальная ставка пятнадцать, — сказал другой, худощавый высокий тип под два метра ростом.

— У меня есть это. — Я достал из-под куртки трофейный Идоедонский кинжал. Блестящий, с богатой белой рукоятью. — Легкий и прочный, отличный клинок. Сойдет за тридцать золотых.

Черноволосый мужчина с острым носом принял его у меня и осмотрел.

— Идоедонский. Что скажете? Возьмем? — обвел он взглядом играющих.

Заводной парнишка скептически осмотрел оружие.

— Сойдет за двенадцать золотых, — сказал он, глядя на меня.