Когда Альфред купил завод в Крюммеле, Винклер показал своему шведскому компаньону особый серо-белый песок – кизельгур, в больших количествах водившийся в округе. Кизельгур представлял собой необычайно пористую горную муку, образованную остатками диатомовых водорослей, казалось, он может абсорбировать любое количество жидкости. В течение года фирма «Нобель и К°» использовала кизельгур в качестве наполнителя в ящиках, куда упаковывались жестяные бутылки с нитроглицерином. Для этой цели у них на чердаке имелся солидный запах сухого кизельгура. Теперь он пригодился в летних экспериментах Винклера.

Результат получился неудовлетворительный, особенно из-за идеи по окончании транспортировки снова разделять кизельгур и взрывчатую смесь. Невероятно сложно, и слишком много уйдет в отходы, к такому выводу пришел Винклер.

А что, если не пытаться снова извлечь взрывчатую смесь?42

Как сообщает в допросе под присягой Альфред Нобель, осенью 1866 года он посвящал почти все свои дни экспериментам с различными пористыми материалами. Он проводил много времени в Крюммеле, приезжая на поезде из Гамбурга и пересаживаясь в экипаж в Бергдорфе, расположенном примерно в двух часах езды от завода. Часто он задерживался в Крюммеле на несколько дней и останавливался на директорской вилле у Диттмара и его жены. В тех случаях, когда требовалось его присутствие в конторе в Гамбурге, он ночевал в отеле.

Поначалу эксперименты приходилось проводить на барже. Альтернативные варианты опробовались один за другим и отвергались: опилки («взрываются при малейшем дуновении ветерка»), нитроцеллюлоза, древесный уголь, бумага и все, что только могло прийти в голову Альфреду. Ничто не могло сравниться с упаковочным песком. К тому же он имелся на складе в огромных количествах.

Определившись с выбором материала, Альфред попробовал смешать кизельгур с нитроглицерином в разных пропорциях. Постепенно он пришел к тому, что одна четверть песка и три четверти взрывчатой смеси – оптимальное сочетание. Кроме того, в результате получалась почти сухая по консистенции масса. Затем предстояло экспериментальным путем определить оптимальную мощность капсюля-детонатора. Тут обнаружилось, что новая масса «ни черта не желает загораться», однако и эту проблему все же удалось решить43.

Все это время Винклер проявлял нетерпение. Он считал, что новый продукт нужно как можно скорее выводить на рынок. Диттмар его поддерживал. Компания остро нуждалась в доходах, а новая взрывчатая масса Альфреда могла стать спасением. Чего он ждет? Но Альфред Нобель стоял на своем. На этот раз ему не хотелось расхлебывать тяжелые последствия проверки реальностью. Больше никаких нелепых смертей. Он ничего не станет продавать, пока не будет на сто процентов уверен в своем продукте.

В середине октября, незадолго до 33-летия Альфреда, в Крюммель явилась с инспекцией комиссия правительства Лауэнбурга. К этому моменту он настолько продвинулся, что смог показать комиссии не только, насколько безопаснее становится нитроглицерин при смешивании с метанолом. Он продемонстрировал, какой надежности можно добиться, если пропитать нитроглицерином кизельгур44.

В ноябре он получил разрешение. Новый завод был принят и мог вступать в эксплуатацию, но при одном условии: вся взрывчатая смесь перед транспортировкой должна быть превращена в невзрывоопасную. Каким образом – на этот счет комиссия ничего не сказала. Однако к тому времени стали раздаваться голоса против метанола. Он имел сильный неприятный запах, у людей начиналась головная боль, у некоторых отмечались тошнота и рвота45. Похоже, оставался лишь один путь.

Тем не менее Альфред Нобель считал, что не имеет права на ошибку. Он не торопился, хотя у него по-прежнему не было денег, чтобы отослать родителям. Впрочем, кто знает, если в США дело пойдет, 10 000 долларов могут свалиться как с неба буквально через месяц, «и тогда мы блистательно справимся», писал он Роберту в Стокгольм, пытаясь успокоить брата46.

* * *

В Швеции никаких запретов на транспортировку не существовало. Роберт Нобель разъезжал по стране с взрывчатой смесью в бутылках, пока без неприятных инцидентов. Время от времени его ящики небрежно швыряли с крыши на землю. Однажды один рабочий ошибся и намазал нитроглицерином ремни экипажа и обувь. Но по счастливой случайности ничего не произошло.

В Винтервикене у Роберта теперь работал недавно принятый на работу инженер-химик, которого Роберт вскоре полюбил, как брата. 32-летний Аларик Лидбек имел богатый опыт работы с взрывчатыми веществами. Был он человеком талантливым, к тому же старым другом Альфреда Нобеля. Альфред называл его «блондином» – за светлые волосы и светлый характер.

В декабре, подстегнутый интересом, с которым встретили его демонстрацию на прусских рудниках, Альфред поделился с обоими своей новой идеей. Он призвал их проверить ее в Винтервикене, на примере древесного угля, ибо кизельгура в Швеции не было. После испытаний восторгу Роберта не было предела. «Пророчу этому делу большое будущее и сделаю все возможное для его скорейшей реализации», – писал он брату47.

Альфред, которому пришлось одновременно сообщить Роберту еще об одном взрыве на корабле, был тронут поддержкой брата и его неистощимым энтузиазмом: «За друга я готов принять на себя двадцать несчастий, и то, что мы больше чем братья, что мы друзья, я чувствую всей душой»48.

Между тем в Крюммеле он все больше тосковал от одиночества и изоляции. С каким удовольствием он отправился бы на праздники в Стокгольм к семье, однако ему снова предстояло праздновать Рождество в окружении чужих людей. Ему казалось, что те немногие, с кем он общается, холодны с ним, чтобы не сказать недружелюбны.

Нитроглицерин. Как казалось Альфреду Нобелю, у людей поджилки трясутся от одного этого слова. Нужно придумать новое название. Подчеркнуть, что создано принципиально новое, сухое взрывчатое вещество. Им надо озаботиться новым наименованием, все равно каким. Роберту и Лидбеку он писал, что они могут называть новое вещество «новым порохом, или исполинским порохом, или Арлекином, или чем вам будет угодно». Только не нитроглицерином. Людвиг, который отнесся к новому изобретению Альфреда с не меньшим энтузиазмом, чем Роберт, позднее предложил свое название: «Нобелин»49.

В феврале 1867 года немецкий изобретатель Вернер фон Сименс представил британской Академии наук принципиально новый вид генератора электрического тока. Он назвал его динамо-машиной, от греческого слова δύναμις – «сила». Об этой новости написали газеты по всему миру, и во время Всемирной выставки в Париже весной того же года первая динамо-машина была представлена общественности. Альфред Нобель нигде не упоминает, как он додумался до слова «динамит». Но газеты он читал. Той весной вместе с братом Людвигом тоже ездил на Всемирную выставку в Париж. Многое говорит за то, что именно новому генератору Альфред Нобель обязан этой идеей50.

Подавая в апреле 1867 года заявку на британский патент, Альфред назвал свой новый продукт динамитом. К этому моменту он еще его доработал. Для того чтобы облегчить использование динамита, Нобель стал производить из массы круглые патроны, подходящие по размеру к наиболее распространенному диаметру скважин. Чтобы избежать грязи, он стал заворачивать динамитные шашки в пергаментную бумагу.