Летняя война вызвала душевные страдания в вольном городе Гамбурге, где симпатии, несмотря на расстояние, все же были на стороне Австрии. Бисмарк действовал то угрозами, то обещаниями, и в конце концов Гамбург все же сдался. При гарантии своей независимости ганзейский город готов был вступить в новый союз37.

В отсутствие Альфреда изменилось и многое другое. Прусский режим стал с интересом поглядывать на новое взрывчатое вещество нитроглицерин, о котором так много писали в газетах. Война, разразившаяся в начале лета, еще больше подогрела этот интерес. Судя по всему, вещество производилось шведом по фамилии Нобель, имевшим офис в Гамбурге и завод в прусском Лауэнбурге. «А нельзя ли использовать его в военных целях?» – интересовались в армии. «Так это опасное средство и вправду находится в городе? А есть ли у Нобеля разрешение?» – интересовались полиция и пожарная служба в Берлине и Гамбурге.

Едва эти вопросы начали возникать, как последовал новый взрыв – на этот раз в Крюммеле. 12 июля временный деревянный сарай загорелся, и весь хранившийся в нем нитроглицерин детонировал со страшной силой. Один из рабочих погиб, последовала волна возмущения. Правила ужесточились, теперь при перевозке нитроглицерина в городах требовалось наличие военного эскорта и черные предупреждающие флаги на судах. Всякое частное хранение оказалось под запретом.

Прусская армия провела несколько экспериментов с модной взрывчатой смесью, но решила отказаться от этой идеи. Даже в бою вещество оказалось слишком ненадежным в эксплуатации.

Альфреду Нобелю в его отсутствие было строго приказано немедленно вывезти весь нитроглицерин со своего завода в Крюммеле. Его обвинили в том, что он нарушил порядок получения разрешения и начал производство до того, как было закончено строительство нового здания завода, и, что особенно ужасно, в деревянном сарае с соломенной крышей! Доверие властей к Нобелю упало, и его «следовало примерно наказать». Похоже, ничто из этого до Альфреда в США не дошло38.

Альфред Нобель вернулся в Европу усталым и измотанным. Он мечтал провести несколько недель на курорте, но от этих планов пришлось отказаться.

* * *

Проведя в Крюммеле свои эксперименты с метанолом, Роберт Нобель вернулся в Стокгольм. Зато в Гамбурге возвращения Альфреда с нетерпением ожидал Людвиг. Людвиг собирался поехать в Стокгольм, в том числе и для того, чтобы присмотреть за стариками. Состояние отца тревожило его. Иммануил продолжал фонтанировать идеями и обижался на сыновей, когда те не давали ему денег на их реализацию. Но ни Людвиг, ни Альфред не могли вкладывать деньги в глупости, не имея средств. Роберта отцу даже в голову не приходило спрашивать.

Последний замысел Иммануила – план новой шведской морской обороны, за который он рассчитывал получить щедрое вознаграждение. Тут отец выдвинул идею еще более безумную, чем все предыдущие. Он предложил дрессировать тюленей, чтобы они подкладывали мины. Людвиг только вздыхал. Однако его не покидало состояние раздвоенности. Как он писал Роберту позднее осенью: «Теперь, когда все мы, трое братьев, стали мало-мальски самостоятельными, старикам не надо бы заботиться о работе и собственном пропитании. Правда, что папа не смог нажить собственный независимый капитал, но ведь он вырастил нас всех троих, это следовало бы считать капиталом, проценты с которого хотя бы отчасти причитаются ему»39.

Пожалуй, так оно и было. Проблема заключалась в том, что этот капитал еще даже близко не начал приносить проценты.

Родители ожидали, что Альфред вернется из Нью-Йорка с тысячами долларов. Да и не только они. В отсутствие Альфреда обанкротилась фирма братьев Винклер в Гамбурге. Взрыв в Крюммеле и последовавшие за ним требования властей привели компаньона Альфреда Томаса Винклера на грань отчаяния. Компания «Нобель и К°» также остро нуждалась в средствах, а в Германии на тот момент слово «нитроглицерин» стало почти что ругательным. Винклеру пришлось войти в большие долги, а тут еще его компаньон вернулся из США с пустыми руками40.

В очередной раз Альфред был вынужден спасать положение. Весь нитроглицерин надлежало немедленно вывезти с территории завода в Крюммеле. Он поступил так же, как после несчастья в Хеленеборге: арендовал баржу, которую поставил на якоре посреди Эльбы. Туда он перенес все запасы взрывчатой смеси и там же устроил свою временную лабораторию. Затем он написал полное извинений письмо правительству герцогства Лауэнбург. Июльский несчастный случай никогда бы не произошел, если бы ему не пришлось неожиданно продлить свое пребывание в США. К сожалению, строительство нового завода в его отсутствие приостановилось, и рабочие в Крюммеле начали вопреки четкому указанию Альфреда производить нитроглицерин во временном помещении.

Однако теперь все под контролем, заверял он в своем письме властям. Нет нужды угрожать ему суровым наказанием. Никакая взрывчатая смесь больше не покинет его завода. В этом они могут быть уверены, поскольку «единственное отклонение подорвет доверие ко мне». Альфред Нобель обещал приложить все усилия для исключения риска взрыва. Он сообщил властям, что ему уже удалось изобрести такой метод, который сводится к химическому превращению взрывчатого вещества. Для повышения безопасности он принял на работу опытного химика, лейтенанта Диттмара из прусской артиллерии, который возьмет на себя руководство заводом.

В заключение Альфред просил власти произвести осмотр его нового завода после окончания строительства, а также дать разрешение провести при этом несколько экспериментов, которые вполне убедят проверяющих, что его новый продукт совершенно безопасен41.

Альфред Нобель, уставший, измотанный, пребывал в ужасном расположении духа, однако стратегию видел перед собой четко. И теперь начал претворять ее в жизнь. Раствор в метаноле уже показал свою надежность. Здесь не требовалось дополнительных исследований, никаких больших расходов. Такой раствор он мог представить хоть сейчас, чтобы спасти свою репутацию и будущую продукцию. Тем самым он обеспечил себе отсрочку, чтобы доработать то изобретение, в которое он верил куда больше: абсорбцию нитроглицерина каким-либо пористым материалом. Транспортировкой жидкостей он больше заниматься не желал. Теперь взрывчатое вещество должно иметь более твердую консистенцию.

Все, что происходило в то время, Альфреду Нобелю пришлось вспомнить до мелочей во время судебного процесса много лет спустя. Тогда же ему придется откопать старые письма в качестве доказательств и под присягой подробно рассказать, как происходило изобретение его подлинного успеха – динамита. Дело в том, что «надежный» прусский лейтенант (которого ему год спустя пришлось уволить) заявит, что это изобретение на самом деле сделал он, и подаст на Альфреда в суд.

Доказательств противного оказалось более чем достаточно. Однако выступление Диттмара больно ранило Альфреда. Еще один мошенник, неужели этому не будет конца? С упрямством сумасшедшего он держался за свой принцип верить в людей, пока не будет доказано обратное. Но душевная боль усиливалась с каждым новым предательством.

Протоколы процесса против Карла Диттмара хранятся в Национальном архиве в Стокгольме. При помощи этих документов, набравшись терпения, можно понять, как преодолевался непростой путь к динамиту. Свидетельские показания, выдержки из писем и заметок Альфреда говорят о том, что уже летом 1866 года Теодор Винклер получил от него задание проверить, нельзя ли абсорбировать нитроглицерин в какой-либо пористый материал, чтобы таким образом сделать его невзрывоопасным при транспортировке. Предполагалось в дальнейшем снова извлечь жидкость.