Василису утянули в хоровод к одному из костров, Кирши в последний момент схватил её за руку и тоже встал в круг. Леля и Атли унесло к другим кострам. Древняя песня-заклинание взвилась к небесам, а её резвый ритм и полные магии слова разгоняли кровь и заставляли сердце биться чаще.

Кто-то плеснул в костры мёда, и сладкий хмельной запах ударил Василисе в нос. Хоровод распался, и чародейку потянул к себе незнакомый мужчина в маске медведя, закружил в танце и отдал в объятия женщине-змее. Били о струны гусляры, стучали барабаны, партнёры сменялись один за другим, и Василиса хохотала вместе со всеми. Вместе со всеми она прогоняла с родной земли зимнюю стужу и вместе со всеми ждала весны. Чародейка мчалась вслед за музыкой, за нестройным, но сокрушительно громким хором голосов, плясала так же легко и быстро, как плясали, взмывая ввысь, искры костров. Наконец Василиса завершила круг, упав в горячие объятия Кирши, и он, взяв за руку, вытянул её из толпы.

Василиса не заметила, как они оказались в переулке за ближайшим домом, как полетели на снег маски, а обжигающие губы Кирши целовали её, пьяную от веселья и раскрасневшуюся от танцев.

– Мы пришли сюда по делу, – задыхаясь, пробормотала Василиса, находя в себе силы разорвать поцелуй.

– Я помню, – ответил Кирши и снова прильнул к ней. – Просто ты сегодня умопомрачительно красивая.

Василиса засмеялась и кивнула на свою уродливую маску:

– У тебя интересный вкус. Значит, для пробуждения твоей страсти недоставало деревяшки вместо моего лица? Чтобы меня не видеть?

Кирши улыбнулся, поцеловал шрам над её бровью, вязь шрамов на шее, уголок обветренных губ, красные от смущения щёки, перехватил её руку и коснулся губами почерневших пальцев.

– Я люблю всю тебя, – серьёзно сказал он, а потом шутливо добавил: – Даже с деревяшкой вместо лица.

Василиса шумно выдохнула. Счастье накрыло её тёплой волной, не оставив возможности от него сбежать. Василиса обвила руками шею Кирши и прильнула разгорячённым лбом к его лбу:

– Я тоже тебя очень люблю.

Поцелуй получился нежным, трепетным и невесомо лёгким, полным благодарности, заботы и целительной ласки.

Зашуршал снег, послышались голоса, и Василиса с Кирши замерли, отпрянув друг от друга и прислушиваясь.

– Я всех местных на запах помню. Говорю тебе, в деревне чужаки, – сказал кто-то. Голос низкий, но будто бы женский.

– Да мало ли какая погань пробралась на праздник пожрать, – ответил мужской голос. – У нас приказа всех проходимцев отслеживать не было.

– А ещё упырям обещали свободную охоту, а потом приказали не трогать деревенских. А я, знаешь ли, очень голодная и уже не могу на кур и крыс смотреть.

– Зорану это не понравится…

– Зорану об этом знать не обязательно. Тем более что деревенских я не трогала. А уж если к нам пробрался кто-то из гвардейцев, так твой повелитель ещё и наградит меня. Кажется, куда-то сюда пошли…

Василиса потянулась к мечу, а Кирши – к катане.

Из-за угла выглянули двое – высокая крепкая упырица и огромный мужик с маской медведя на лбу. Василиса с ужасом поняла, что кружилась с ним в танце у костра. Разбираться и задавать вопросы незнакомцы не собирались. Серые глаза упырицы хищно блестели – она уже приняла решение поужинать.

Решив, что выбрала жертву послабее, упырица бросилась на Василису, но чародейка тут же оградила себя огненной лентой, радуясь, что чары решили сегодня её не подводить. Упырица отпрянула, недовольно зашипев. Чернокнижник приложил руку к груди, и за спиной Кирши возникли три ночницы, тут же полоснувшие его когтями. Кирши ловко увернулся. Но ночницами дело не ограничилось, в переулок ворвались два до чёртиков злых волколака.

– Ты решил всех сюда согнать? – гаркнула упырица, но чернокнижник не ответил – весь он был поглощён контролем над призванной нечистью.

Пользуясь тем, что Кирши, отбиваясь от ночниц, повернулся спиной, упырица кинулась на него, вцепившись зубами в плечо. Тёмный вскрикнул, развернулся и впечатал её в стену избы. Василиса тем временем пыталась сдержать волколаков. Топнула ногой и ударила воздух кулаком, заставляя землю под их ногами провалиться. Вышло плохо, почва лишь немного просела, но волколаки замедлились, не понимая, что происходит. Это позволило Василисе выхватить меч и снести голову одному из них. Второй взвизгнул и бросился наутёк.

Чернокнижник за спиной Василисы выругался – он не сумел удержать чудище под контролем. Чародейка ударила его в грудь потоком воздуха, в надежде перетянуть внимание на себя и ослабить контроль ещё и над ночницами. Чернокнижнику это не понравилось, но он, осознавая угрозу для собственной жизни, был вынужден отпустить и ночниц, которые тут же исчезли.

Земля под ногами Василисы задрожала, и тугие корни оплели лодыжки. Чародейка дёрнулась, и корни тут же добрались до рук, плотно прижав их к телу. Меч упал на снег. Чернокнижник удовлетворённо ухмыльнулся.

Упырица тонко вскрикнула и повалилась на землю. Кирши стряхнул с катаны кровь. Он не успел развернуться, когда волколак вернулся и повалил его на землю. Кирши удалось лишь выставить перед собой лезвие меча, в которое чудище вцепилось зубами. Чернокнижник улыбнулся шире, и вернулись ночницы – они нависли над Тёмным, пуская слюну с распухших сизых языков.

Вот чубась, если Василиса ничего не сделает прямо сейчас, то Кирши не справится. Они убьют его!

Она закричала. Страх и гнев обратились пламенем, корни, что держали её, ярко вспыхнули и осыпались пеплом. Не раздумывая, Василиса бросилась к чернокнижнику. Выхватила из сапога нож.

Он не успел ничего сделать, слишком был сосредоточен на своих ручных чудовищах. Василиса с низким, утробным воем всадила нож ему в грудь и тут же испуганно отпрянула, выпустив рукоять. Ужас от того, что впервые от её руки пострадал человек, а не чудище, накрыл ледяной волной, и Василиса задрожала.

Чернокнижник дёрнулся, тонкая нить крови пролилась из уголка его рта, и мужчина, ошарашенно глядя на Василису невидящим взглядом, упал. Несколько мгновений чародейка смотрела на его распростёртое на снегу тело.

Оказалось, что убивать людей очень легко.