Ночницы исчезли, а Кирши наконец справился с волколаком и вылез из-под его бездыханной туши. В переулок вбежали Атли и Лель и замерли, созерцая побоище.

– Что, во имя Великого Волка, тут произошло? – рявкнул Атли.

* * *

Атли слушал разговоры толпы и краем глаза наблюдал за тем, как пляшет Василиса, как кружится в хороводе, но не спускает с чародейки глаз Кирши, как смеётся, болтая с кем-то Лель. Можно было подумать, что всё в порядке, обычная ночь, обычный праздник и всё идёт своим чередом. Наверное, именно о таком он мечтал. О маленьком круге друзей, в котором ты не чувствуешь себя одиноким, даже когда вы разбросаны по разным краям площади. О своей маленькой стае, которая держится не на страхе перед вожаком, а на чём-то другом, настоящем, что Атли очень хотел назвать любовью, но не решался. Кирши был прав, ему просто нужно заметить, увидеть, почувствовать, что он не один. Жаль, сделать это было не так легко, как сказать. Но он попытается. В конце концов, теперь они у него есть. Маленькая стая.

Волк первым почуял что-то неладное, ещё до того, как Кирши и Василиса исчезли с площади. Но Атли не сразу обратил внимание на его тихое рычание, поглощённый собственными мыслями.

Когда же Волк уже буквально рвался наружу, чувствуя, что с его друзьями что-то не так, Атли, выудив Леля из толпы, бросился на выручку.

– Что, во имя Великого Волка, тут произошло? – рявкнул он. Злой на себя за неосмотрительность, но счастливый от того, что и Кирши и Василиса живы и, кажется, невредимы.

– Чернокнижники, – коротко пояснил Кирши. – Надо убираться.

Он обеспокоенно покосился на Василису. Она выглядела потрясённой, но, встретившись с ним взглядом, немного расслабилась и кивнула.

– Вряд ли их тут только двое, – сказала она и спрятала за спину дрожащие руки. Волк слышал, как колотится её сердце. – Лично мне на сегодня хватит убийств.

Дорогу до Тёмных Лесов они преодолели в полном молчании. Разведка вышла неудачной и говорить об этом никто не хотел. Молчали и после, когда собрались на следующий день за обедом.

– Как спалось? – нарушил тишину Лель, ему удалось звучать почти непринуждённо.

– Я не хочу больше убивать людей! – выпалила Василиса, будто ей было очень важно произнести это вслух, сделать слова настоящими, ощутимыми, весомыми. – Мы должны сделать всё, чтобы всё это… чтобы этого больше не повторилось. Я не хочу убивать людей из-за того, что Драган и Белогор решили скрыть свою ошибку. Из-за того, что Мира, Аргорад, Белава и… Беремир пытались скрыть свои. Я не хочу… стать такой, как они.

Кирши положил руку ей на плечо, а она вздрогнула от его прикосновения. У Атли от боли в её глазах сжалось сердце.

– Мы всё изменим, – решительно сказал он. – На этот раз мы всё сделаем правильно.

– Ты так уверенно это говоришь, – улыбнулась Василиса, и взгляд её ожил и потеплел.

– Это потому что у меня есть вы.

30 Костяная клетка для лисицы

Вот уже несколько недель Мила оставалась в облике лисицы. Журавль Торчин водил над ней руками, щупал и хмурился, но так и не смог понять, что же случилось и можно ли вернуть лисице человеческий облик. Мила и сама не понимала, что происходит, но старалась об этом не задумываться. Сейчас не до того, у неё и у Леля будет время, чтобы разобраться, а пока ничего не должно отвлекать Дарена и остальных от задачи. Их ждала встреча с последним князем, и от неё зависело слишком многое. Дарен, похоже, тоже это понимал, потому что ничем не показывал своего замешательства или интереса к перевоплощениям Милы, за что она была ему очень благодарна.

Краснолесье – самое маленькое княжество Вольского Царства, с одной стороны окружённое Инежскими горами, с другой – Тёмными Лесами. На холмах там росли густые кленовые леса, которые по осени окрашивались в яркий красный цвет, и холмы на фоне голубого неба казались охваченными бушующим пожаром. Но сейчас их укрывал белый снег, клёны спали. На одном из таких холмов, опоясанная рекой, лежала и столица Краснолесья – Любоград. А на самой вершине холма стоял княжеский терем.

Таких высоких домов Мила ещё не видала – он стрелой рвался в небо остроконечными крышами деревянных башен. На смолёном дереве не было росписей, единственным украшением служили резные наличники на окнах да острые пики на крышах.

При виде гостей люди высыпали на улицы, перешёптываясь и показывая пальцем:

– Царевич?

– Это царевич Дарен?

– Жив!

– Так правда всё!

Постепенно шёпот превратился в гомон, а потом – в восторженные крики. Люди приветствовали царевича, кричали его имя и имена богов и бросали в воздух шапки. Дарен улыбался, кивал и махал рукой, но Мила чувствовала его страх. Она тоже боялась. Раз в Любограде знали об их визите, значит, велика вероятность, что чернокнижникам это тоже известно. Неожиданного появления с объединённым войском не получится, и Зоран успеет подготовиться.

Когда путники подъехали к воротам терема, за ними стояла толпа жителей – казалось, весь город приветствовал царевича. Ворота открылись, пропуская Дарена и гвардейцев во двор. Князь и княгиня Краснолесья вышли на крыльцо. Князь Велислав – молодой, едва ли старше самого Дарена – распростёр руки и широко улыбнулся:

– Добро пожаловать в мой дом, дорогие гости.

Их пригласили к накрытому столу – явно ждали. Велислав, его жена Горица и целый выводок детей расселись по лавкам. Детишек особенно привлекала лисица, они, не скрывая любопытства и восхищения, глазели на неё и всё норовили погладить. Но Мила буквально прижалась к Дарену, а к царевичу дети подходить не решались.

– Военные дела лучше обсуждать в приятной обстановке. – Велислав разгладил усы и обвёл руками стол. – Вы, должно быть, проголодались с дороги.

– Вы знали, что мы едем, – сказала Люба, особо не церемонясь. Внешне она казалась спокойной, но резкий тон выдавал её волнение.

– Из Даргородского княжества к нам бегут люди. Они и принесли вести, – ответила Горица, поправив две толстые тяжёлые косы, что лежали на её плечах. – Говорят, что чернокнижники готовятся к вторжению. Стягивают своих людей и нечисть к Даргороду, многие деревни сжигают. Людей, которые не успели убежать и отказались подчиняться, обращают в волколаков.

– К Даргороду? – нахмурился Умил. – Не к границам княжества?

– Их слишком мало, – сказал Дробн. – И они не знают, с какой стороны мы двинемся. Если размажут свои войска по границе, мы легко прорвёмся. Поэтому они надеются собрать все силы в одном месте, куда мы точно придём, и там за одну битву нас разбить.