–Так когда я могу пойти домой?– спрашиваю я с надеждой.

Оказалось, меня оставят в больнице до конца дня и на ночь. Здешний быт утомителен и полон призраков в белых одеждах, катающих свои тележки с едой, бельем и снадобьями темного века.

Явсе еще чувствую слабость, но достаточно окрепла, чтобы встать и самостоятельно сходить в туалет. Идя назад, я замечаю, что шторы вокруг другой занятой кровати в палате задернуты. Оглядываюсь по сторонам– медсестер нет. Собравшись с силами, я подхожу.

Там лежит Касс, и на нее больно смотреть. Ее ноги от пят до колен ампутированы– их просто нет,– обрубки приподняты на ремнях. Синяки на лице поблекли до уродливого зелено-желтого цвета, за исключением глазниц, которые с виду одновременно опухшие и впалые. Она все еще болезненно худая; полупрозрачный пакет, полный жидкости, медленно опорожняется в ее вену через трубочку.

–Касс?– тихо зову я ее по имени.

Ее веки с трудом приподнимаются, глаза поворачиваются ко мне.

–Гх-х-х,– произносит она.

–Что-что?– Янаклоняюсь поближе, она слегка вздрагивает.– Что ты говоришь?..

Сзади ко мне торопятся шаги. Подходит медсестра-непись.

–Пожалуйста, отойдите, отойдите от пациента,– бубнит она на ходу.

–Какие ее шансы?– требовательно спрашиваю я.– Что вы будете с ней делать?..

–Пожалуйста, отойдите от пациента,– повторяет медсестра в последний раз и вдруг перескакивает на новую диалоговую ветку:– Все вопросы адресуйте вышестоящему медперсоналу. Спасибо за ваше участие. Возвращайтесь в постель.

–Касс…– предпринимаю я последнюю попытку достучаться до нее. Словно хрупкая снежинка, мысль о манипуляциях с моими воспоминаниями кружится в голове и застывает над всем остальным. Ячувствую себя ужасно.– Ты меня слышишь, Касс?

–Возвращайтесь в постель,– говорит медсестра слегка угрожающим тоном.

–Да иду я, иду!– говорю я, отшатываясь от бедной раненой Касс. Ябыла одержима ею долгое время, считая– вот она, Кей. Но настоящая Кей все это время спала в мужском теле в соседней комнате. Ажизнь Касс текла по руслу чудовищного кошмара.

Здесь что-то не так с этикой. Яне думаю, что Хант– убежденная злодейка. Но она сотрудничает с Фиоре и Юрдоном, хотя ни один здравомыслящий ученый не пошел бы на это. Ипотом она провела мне несанкционированную редакцию памяти, а это уже противозаконно. Но я не могу быть уверена, что не согласилась? Ибыл ли у меня– или, раз на то пошло, у Хант– выбор? Ятрясу головой, жмурюсь. Все эти противоречия и прочие когнитивные диссонансы грозят свести меня в могилу.

* * *

За окнами– солнечное утро четверга, когда доктор Хант является вновь, садится у моей кровати с блокнотом в руке и подбадривает меня искренней улыбкой.

–Итак, Рив, вы прекрасно совладали со всеми невзгодами. Выздоровление идет полным ходом. Думаю, есть все основания выписать вас.– Шариковой ручкой она что-то строчит в блокноте.– Вы все еще идете на поправку, так что мой вам совет– следующие несколько дней никаких серьезных нагрузок! Вы не должны возвращаться на работу раньше четверга следующей недели, а еще лучше– сидите дома до следующего за ним понедельника. Этот лист потом отдадите Яне– это официальный больничный. Если вдруг почувствуете недомогание, или у вас повторится приступ головокружения, немедленно звоните в клинику.

–Ана скорую помощь нельзя рассчитывать?– осведомляюсь я.

Хант убирает непослушный седоватый локон за ухо.

–Мы еще находимся в процессе привлечения новых людей в сообщество,– отвечает она.– Парамедиков здесь не будет до следующей недели. Им предстоит модернизировать свои импланты, чтобы обзавестись дополнительными навыками. Но если через две недели вы вызовете скорую помощь или полицию, вам не придется иметь дело с сотрудниками-зомби.– Доктор оглядывает палату.– Как говорили в темные века, всегда не хватает рук…

–Вообще-то, я хотела спросить…– Яне заканчиваю фразу, не зная, стоит ли вообще затрагивать эту тему, но Хант уже знает, к чему я клоню.

–Вы поступили правильно, вызвав скорую помощь,– решительно говорит она.– Не сомневайтесь в этом.– Она хватает меня за руку, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.– Но зомби, увы, бесполезны, когда дело касается чего-то большего, чем рутина.– Она тихо вздыхает.– Будет проще, если помогать мне станут живые, обучаемые нестандартным навыкам и решению комплексных задач люди.

–Сколько человек в итоге начнут жить в симуляции?– спрашиваю я.– Вматериалах вначале говорилось что-то о десяти… приходах по десять человек, но если вам требуются живые полицейские и медики– значит, к заселению запланировано гораздо больше?

Доктор выглядит удивленной.

–Нет, сто участников. Просто размер сравнительного набора для перенормировки баллов, Рив, всего один приход. Мы знакомим участников друг с другом контролируемым образом, по десять когорт на приход, но вы уже почти все освоились. На следующей неделе мы откроем коллектор и соединим все районы. Именно тогда наша полития начнет свое реальное существование! Это будет очень интересно– вы встретите незнакомцев, а зомби будет гораздо меньше.

–Ого,– говорю я просевшим голосом. Голова идет кругом.– Исколько, э-э, районов вы планируете объединить?

–О,около тридцати приходов. Этого достаточно, чтобы образовать один небольшой город, что, согласно нашим моделям, является минимумом для стабильного общества.

–Все разом будет очень сложно контролировать.

–Еще как!– Доктор Хант встает и поправляет белый халат.– Придется использовать как минимум три собственных воплощения, чтобы идти в ногу со временем!– Еще один непослушный локон падает на ее лицо, и она откидывает его назад.– Атеперь я оставлю вас, если не возражаете. Вы готовы к выписке, можете вернуться домой, как захотите,– просто скажите медсестре в регистратуре, что уходите. Увас остались вопросы?

–Да,– поспешно отвечаю я и немного колеблюсь.– Когда вы редактировали мою память, у вас было искушение… ну, знаете, что-то изменить во мне? Яимею в виду, в самой личности, в установках…

Хант пристально смотрит на меня своими большими карими глазами. Она выглядит задумчивой.

–Знаете, если бы я начала изменять чью-то личность… установки, как вы говорите… у меня не осталось бы времени на то, что действительно требовалось.– Она улыбается мне, но выражение ее глаз внезапно делается холодным.– Кроме того, это весьма сомнительное, неэтичное для врача поведение, миссис Браун. Иу меня есть два ответа на ваш вопрос. Во-первых, что бы я ни думала о пациенте, никогда не сделала бы ничего, что не отвечало бы его интересам. И,во-вторых– от вас я ожидала большего. Хорошего дня.

Она поворачивается и уходит. Ну вот, выпендрилась, думаю я; от смущения прямо тошнит. Не уследила за языком. Хотела бы я побежать за ней и извиниться, но это усугубило бы недоразумение, не так ли? Идиотка, говорю себе. Хант права, они не смогли бы управлять системой без медика-надзирателя, который действует в интересах его участников; кроме того, я обидела сейчас единственного экспериментатора, потенциально пребывающего на моей стороне. Она могла бы помочь мне лучше адаптироваться, ну да… м-да.