– Как и было обещано? Что же, Кугг, ты не сдержала других своих обещаний. И мать свою подставила, и меня. – Он фыркнул как лошадь. – Ну, что ты наболтала своему гостю на этот раз?

Кугг пристыженно зажмурилась, как маленькая девочка. Да и что её прожитые зимы в сравнении с тысячелетиями Лесного ярла?

– Ничего, – пискнула она.

– Снова ты врёшь. – Асгид становился злее с каждым словом. – Увидала богомольца и давай ему в уши лить про любовь да про то, как ты, несчастная, ходишь ко мне, своему мужу, будто к извергу и злому великану! Что, надеешься, что обвенчает он тебя с твоим дрянным охотником?

Кугг собрала всю волю в кулак и яростно заглянула Асгиду в глаза. Тот не измывался, обжигая правдой, но и кипящей в крови злобы не пытался укрыть. Вся поляна загудела травой, деревья закачались в такт дыханию ярла. Он был лесом, а лес был им.

Хульдра выдержала его взгляд, и Асгид, мотнув головой так, что посыпались с деревьев листья прежде своего срока, устало заклокотал зверем. Под рыжей шерстью его играли взволнованно мускулы.

– Я говорил тебе много раз, девочка, что хульдра должна оставаться хульдрой. Быть собой не проклятие, а долг и слава. – Он принялся ходить вокруг неё кругами, но трава под его тяжёлыми шагами не мялась и не ломалась, а поднималась живой вновь. – Я разрешил тебе жить с охотником и фермером, не задрав его за сотни убитых зверей. Разрешил?

– Да, – тихо ответила Кугг.

– И на то был уговор. Ты остаешься хульдрой и приходишь к нам каждый седьмой день, а я же закрываю глаза на то, что ты живешь с человеком. Так?

– Так.

– И что я вижу? – Голос его наполнился издёвкой. – А вижу я, как ты приходишь ко мне, заплетя волосы, как человек, одевшись, как человек, нацепив башмаки на свои копыта, как человек! Да держа руки за спиной и сжимая в кулаке подаренное мной кольцо!

Он зарычал, схватил её за руки и притянул к себе. Кугг вскрикнула, не успев увернуться. Асгид, как детёныша, поднял её и жёстко прислонил спиной к дереву.

– Ты хочешь стать человеком, да? Обвенчаться, хотя уже жена, да?!

– Пусти меня!

Асгид ослабил хватку, и Кугг рухнула на землю, но тут же проворно вскочила, быстро и напряжённо дыша.

– Я не вернусь к тебе больше! Никогда! Слышишь?!

Лесной ярл замер.

Кугг закусила губу. Уходить надо было сразу, обрубив все нити, а не нерешительно мяться на пороге, разрываясь между прошлым и будущим. Бьёрн знал свою подругу прямой, весёлой, смелой и резкой, Асгид – дурашливой, несамостоятельной, замкнутой в себе девчонкой. Каждый видел в ней или же предполагал то, чего не было на самом деле, додумывал, а всё из-за того, что и сама Кугг, сама Бирна, не могла решить, кто она есть. Она хотела сказать всё это, открыться хотя бы врагу, но её запуганные мысли и так были громки – ярл слышал их, но не понимал и не прощал.

Она раскрыла ладонь и бросила на траву перед Асгидом деревянное колечко, которым они и были венчаны, как муж и жена.

– Я буду человеком! – выкрикнула она почти что навзрыд. – Я никогда не любила тебя и стала женой тебе лишь потому, что это долг любой хульдры!

– Да забудь ты про свою глупую любовь и долг передо мной! – зарычал Асгид. – Ты не мне должна. Ты должна лесу! Посмотри, что стало с ним? Люди вырубили и распахали его, сожгли траву и мох, как сор, вытравили зверя. Ты видела, что сделали они с рощей, что заполонили чёрные твари? Видела? Это всё они. Это всё люди! Они принесли нового бога и изгнали колдунов, и некому теперь в этих землях, кроме нас, охотиться на чёрных тварей. Они скоро сожрут всех птиц, всё зверьё и примутся за людей, которые их и впустили в этот мир! И ты уйдёшь к ним… к этим безмозглым убийцам и охотникам…

– Уйду, – горько припечатала Кугг. – И буду со своим охотником.

Асгид рассмеялся. И так страшно он смеялся, что холодок пошёл по телу. Лес эхом разносил его смех, и попрятавшиеся за деревьями да кустарниками хульдры захохотали вместе с ним.

– Что же. Одной хульдрой меньше да десятью тварями больше. Иди к нему, мы справимся без тебя. Иди. Только если твой новый муж хоть ногой переступит границу леса, клянусь, я убью его.

– Асгид, пожалуйста…

– Жизнь человека коротка и опасна, Кугг. И ты увидишь, насколько она коротка, благодаря твоему охотнику!

Кугг отступила от Асгида ещё на шаг. Она всё пятилась от него, боясь каждого его слова. Боялась, что он не удержит своей мощи и вновь бросится на неё в порыве мести.

– Асгид, мой ярл, пожалуйста… Нет. Не надо! – Она почувствовала щекотку в глазах и носу. Слёзы душили её.

Кугг зажмурилась до слёз, собираясь с силами. Потные ладони сами собой сжались в кулаки. А ярл опустился на землю, поднял брошенное кольцо и насадил его на ветку дерева, которое и дало древесину для украшения…

– Обещаю я… я убью своих коров и передушу кур! Они больше не будут сорить на лугах. Я брошу на землю в поле семена деревьев. Заращу всё лесным буреломом и крапивой! Обещаю! Только не трогай моего Бьёрна! Он не виноват.

– Так, значит, он не виноват. Даже тогда, когда раненный его стрелой лось приходит сюда и кладёт мне голову на колени, истекая кровью. Не виноват?

Кугг замычала, плотно стиснув зубы, замотала головой. К Асгиду подбежала маленькая рыжая хульдра и протянула ему стрелу. Асгид принял её и показал Кугг. Хульдра узнала стрелу, так как она принадлежала Бьёрну.

– Не тронь его, – пролепетала Кугг, и Асгид, вытянув перед собой стрелу, сломал её, плотно сжав кулак.

– Не тронуть его? А что насчёт тебя… Бирна?

Она вскрикнула и ринулась прочь. Лесной ярл зарычал и кинулся за ней на четвереньках, как зверь, нагоняя огромными прыжками. Бирна побежала во весь дух к дому через лес; с ног её соскочили башмачки, и широкие телушкины копытца с быстрым звоном забили по тропке. Подол путался в ногах и мешал бегу, хвост обвивал голени, словно был сам по себе и боялся не меньше Бирны.

Ветви хлестали по лицу плетьми, оставляя на