А колючий кустарник! Он тоже уже сидел у Пизона в печенках. Его мерзкие густые заросли были повсюду. Все открытые части рук и ног покрылись глубокими царапинами от острых колючек и шипов. Утешало лишь то, что и у остальных дела обстояли точно так же. Даже Тулл был вынужден признать, что солдаты устали, а не просто отлынивают от работы. Во время дневного перерыва он распорядился, чтобы те легионеры, что стояли на часах, сменили лесорубов, расчищавших дорогу для колонны. Пизон ощутил прилив благодарности к центуриону. Уж лучше стоять на часах, высматривая медведей и ангривариев – которые все равно вряд ли появится, – чем полдня махать топором, рубя деревья.

Короткий отдых оказался в целом приятнее холодной пищи. Не обращая внимания на мокрые плащи и туники, солдаты сидели на корточках или поваленных деревьях, предаваясь приятному безделью. Некоторые даже растянулись под деревьями – там, где земля была посуше. Некоторые разговаривали – в этих случаях обычно раздавались жалобы на Вара, который, вместо того чтобы идти прямиком в Ветеру, загнал их в эту грязь и распутицу.

– В такой день, как этот, нашему брату-солдату не помешала бы миска горячего супца или немного горячего винца, – сокрушился Вителлий, запихивая в рот кусок хлеба.

Его слова встретили дружное одобрение со стороны остальных членов контуберния. Легионеры расположились вокруг плоского камня, служившего подобием стола. На земле возле их ног валялись шлемы, намокшие подшлемники, щиты, копья и прочее снаряжение.

– Для этого нужен костер, – заметил Пизон, указывая на мокрую землю и деревья, с которых капала влага. – Боюсь, даже сам Вулкан не смог бы развести сегодня огонь.

Ответом ему стали редкие смешки.

Затем – как обычно, откуда ни возьмись, – появился Тулл. Дегмара, его раба-марса, рядом с ним не было, но Пизона это не удивило. Не иначе как Тулл отправил германца в разведку. Гребень на шлеме центуриона намок и криво повис в обе стороны, словно жидкие стариковские волосы, расчесанные на прямой пробор. Плащ на командире тоже промок до нитки, как и у всех остальных. А вот уверенность осталась прежней.

– Привет, солдаты! – поздоровался он, подходя ближе.

– Центурион! – Пизон и все остальные вскочили с мест, но Тулл махнул рукой – мол, не надо вставать.

– Сидите. Вижу, вы здесь удобно устроились.

Легионеры, как водится, ответили смехом. Тулл улыбнулся. Впрочем, улыбка задержалась на его лице недолго. От Пизона не скрылось, что центурион насторожен и хмур.

– Надеюсь, вы не теряете бдительности? – спросил он.

– Нет, конечно. Смотрим в оба. Можешь положиться на нас.

Суровый кивок.

– Отлично. Забудьте про Длинного Носа и его медведя. Если увидите что-нибудь подозрительное, кричите. И погромче, чтобы вас услышали те, что идут во главе колонны. За ложную тревогу наказывать не буду. Это я вам обещаю. Лучше узнать, что повода для беспокойства нет, чем прохлопать ушами опасность. Надеюсь, вам понятно, о чем я.

Впоследствии Пизон не раз задавался вопросом, как так получилось, что Тулл дал свой совет именно в тот момент.

Потому что в следующий миг из-за деревьев слева от них вылетела туча копий. Причем с такой скоростью, что в глазах Пизона они слились в черные полосы. Через мгновение точно такая же вылетела справа от них. За копьями последовала серия громких хлопков, после чего на римлян, словно рой разъяренных пчел, обрушился град выпущенных из пращи камней. Застигнутые врасплох, без щитов и шлемов, легионеры пачками повалились на землю. Два товарища Пизона по контубернию замертво рухнули в грязь, даже не успев вскрикнуть. Позади него самого в ствол дерева впилось копье. Затем второе врезалось в землю рядом с ногами Афера. За спиной у Тулла какой-то легионер успел лишь ахнуть, после чего как подкошенный упал в грязь. На лбу его зияла пробитая камнем рана. Пизон и его товарищи, оторопев, смотрели на эту кровавую сцену, отказываясь верить собственным глазам.

Где-то поблизости заржал мул. Нет, это было не обычное, упрямое ржание, а крик боли или ужаса. Затем к нему, смешиваясь с криками людей, присоединился другой.

Пизон онемел и окаменел, не в силах сдвинуться с места. К горлу подступила тошнота.

Тулл уже был на ногах и отчаянно размахивал руками.

– Вставайте, опарыши, если вам жизнь дорога! Хватайте щиты!

Чувствуя, как от страха живот скрутило тугим узлом, ожидая в любой момент получить удар копьем между лопаток, Пизон подкрался к щиту. Не тратя времени на то, чтобы снять с него кожаный чехол, он поднял щит с земли и посмотрел налево. В следующий миг страх пронзил его с новой силой – откуда-то из-за деревьев на другой стороне вылетел новый град камней. Вслед за ним – еще один залп выпущенных из пращи камней, как слева, так и справа. В десяти шагах от него, с криком «мама, умираю!» на землю рухнул легионер.

– Сомкнитесь каждый с товарищем! – гаркнул Тулл. Центурион стоял без щита посередине тропы. – Встаньте спиной к спине! Защищайте друг друга. Пригните головы. Двигайтесь!

Пизон прижался спиной к спине Афера. Вителлий сделал то же самое с Длинным Носом. Это обеспечило каждому некое подобие защиты. Одна беда – шлемов на головах у них не было. Пизон, разинув рот, наблюдал, как Тулл взад-вперед ходил по тропе, приказывая солдатам сомкнуться и образовать строй. Казалось, он не замечал летящих вокруг него копий. Его хладнокровие частично передалось его солдатам. Не сразу, но начал формироваться строй. К тому моменту, когда залп копий и камней ослаб, три десятка легионеров уже образовали двойную шеренгу, стоящую лицом к мрачному, а теперь и смертельно опасному лесу.

Вскоре воздух вновь пронзило пение копий. Первое ранило одного солдата, второе добило другого, что уже лежал на земле. Затем последовал хлопок – это кто-то невидимый выпустил из пращи камень. Правда, тот оказался последним и, никому не причинив вреда, ударился о ствол дерева.

Воцарилась тишина.

– Стоим, братцы! – крикнул Тулл. – Это еще не всё!

Легионеры растерянно огляделись по сторонам. Их взорам предстала картина кровавого побоища. Вокруг валялись тела убитых – кто-то лежал, уткнувшись лицом в грязь, кто-то незрячими глазами смотрел в серое небо, кто-то привалился к стволу, кто-то упал на товарища. Из их тел, навсегда прервав соленые солдатские шутки, под разными углами торчали копья. Спины некоторых напоминали ежей. Копья торчали из грязи и из древесных стволов – фрамеи, смертельное оружие, так хорошо известное каждому римскому солдату. Их древки были самой разной длины – от локтя до половины человеческого роста, а короткие железные наконечники наносили смертельные раны. Выпущенных из пращи камней почти не было видно – бо́льшая их часть исчезла в чавкающей грязи. На поверхности лежали в основном те, что нашли свою цель – на первый взгляд невинного вида камешки размером не больше куриного яйца.

– Осторожно двигайтесь вперед! – нарушил тишину голос Тулла, чем вывел солдат из оцепенения. – По возможности подберите шлемы и копья. После чего вернитесь туда, где сейчас стоите!