– Это его любимый прием, – крикнул ему Вителлий. – Стоять над душой, чтобы ты думал, что он все еще за тобой наблюдает. А потом вдруг – бац! Словно испарился. Но расслабляться не стоит. Не успеешь и глазом моргнуть, как он уже снова здесь.

Пизон огляделся по сторонам. На дороге Тулла не было видно. Положив топор на землю, солдат вытер со лба пот.

– Сколько миль нам еще остается?

Вителлий размахнулся топором. Шмяк!

– Откуда мне знать? Ни разу не был в этой мокрой дыре. Топором же махать придется, пока Тулл не даст отбой. С другой стороны, согласись, это лучше, чем бить ноги, шагая весь день.

– Тоже верно, – нехотя согласился Пизон. Он приготовился расщепить ствол и обрубить его как можно ближе к земле, чтобы солдаты могли легко его перешагнуть.

– Тревога! – раздался голос слева от него. – Передайте дальше! Тревога!

Пизон замер как вкопанный и посмотрел на Вителлия. Тот повернул голову в ту сторону, откуда донесся крик, после чего посмотрел на Афера. Тот уже бросил топор и поднял с земли щит. Пизон сделал то же самое. Снимать набрякший водой кожаный чехол он не стал, да и некогда. Все дружно вытащили мечи. Пизон бочком подошел к Аферу. Вскоре к ним присоединился Вителлий и остальные солдаты их контуберния. Другие легионеры тоже сбивались в кучки, однако, не имея на то приказа офицера, не спешили образовать одну сплошную линию. Пизон, как мог, старался сохранять спокойствие. Увы, в воздухе уже явственно ощущалась паника. Любой легионер знал, как опасно сражаться вне строя – они не смогут дать врагу отпор. Варвары прорвутся сквозь них, как вода сквозь решето.

Сквозь деревья слева от них было видно, как стоявшие на часах солдаты отступают – сбившись в кучу, неорганизованно.

– Тревога! – кричали они. – Ангриварии!

Пизону сделалось дурно. Он обернулся: хотел понять, куда ему бежать, если в том возникнет необходимость.

– Спокойно! Стоим на месте! – процедил сквозь зубы Афер.

Устыдившись своего малодушия, Пизон устремил взгляд на часовых. Если им повезет, они смогут сгруппироваться, но это зависит от того, когда враг нанесет удар.

– Смыкаемся! Создаем один ряд!

Возвращение Тулла возымело чудодейственный эффект. Как только центурион взял командование в свои руки, паники как не бывало. Теперь солдаты знали, что им делать. Пизон и его товарищи переместились чуть в сторону, пока не сомкнулись с легионерами другого контуберния. Стоявшие по другую сторону товарищи сделали то же самое. Тулл протолкнулся между Пизоном и Вителлием.

– Что вам видно? – спросил он.

Пизон прищурился.

– Вижу только наших солдат.

– Я вот тоже, кроме них, ничего не могу разобрать, – ответил тот. – Что скажешь, Вителлий? Хоть что-нибудь видишь?

– Ничего, центурион, – слегка растерянно ответил тот.

Тулл свистнул в свисток, привлекая внимание.

– Эй, вы там, в ржавых кольчугах! – крикнул он. – Что происходит? Где ангриварии?

На миг воцарилось молчание, затем один из часовых ответил:

– Их нигде не видно. Возможно, это был медведь.

Вокруг раздались недоверчивые возгласы и вздохи облегчения. Пизон тоже вздохнул.

– Медведь? Гребаный медведь? – рявкнул Тулл. Солдатские глотки взорвались смехом.

– Да, центурион, – виновато ответил часовой. – Я думал, что это воин, и поднял тревогу. Но как только все подняли крик, он драпанул в лес, только лапы сверкали. Нет, это никак не мог быть варвар.

– Идиот! – рявкнул Тулл. Грянул очередной взрыв хохота. – Всем оставаться на своих местах! – приказал он, а сам направился к часовому, заметившему медведя. О чем-то переговорив с ним, центурион, с мечом и щитом, двинулся дальше в лес. Хотя ангриварии, похоже, так и не появились, Пизон расслабился лишь тогда, когда Тулл вернулся и объявил:

– Если варвар способен насрать такую огромную вонючую кучу дерьма, то меня зовут Александр Македонский.

Солдаты обменялись веселыми взглядами.

– Хватит лыбиться, опарыши. Веселье окончено! – рявкнул на них Тулл. – Хлебните по глотку воды, и снова за работу. Иначе не успеете оглянуться, как сюда подойдет авангард. Еще не хватило, чтобы трибун надрал мне задницу, потому что вы, ленивые олухи, не закончили порученную вам работу. К тому времени, когда я вернусь сюда, чтобы здесь не было ни одного стоячего дерева. А вы там, те, что стоите на часах, смотрите в оба. И больше никаких ложных тревог. Вы меня поняли?

– Поняли, центурион, – дружно крикнули легионеры.

– Тогда живо за дело, паршивые псы! Впереди еще десятки деревьев, – произнес Тулл, делая вид, что не услышал сокрушенных охов и вздохов.

Срубив пень первого поваленного дерева до высоты лодыжки, Пизон перевел дыхание и осмотрелся по сторонам, нет ли поблизости Тулла. Гребень центурионова шлема мелькал среди деревьев, двигаясь в северном направлении. Увы, с другой стороны к ним уже направлялся опцион, так что шансов поговорить почти не было.

– Какой болван поднял тревогу? – сердито спросил Фенестела.

– По-моему, Юлий Длинный Нос, – ответил Вителлий.

Пизон усмехнулся, радуясь тому, что у него самого такое необычное имя. У большинства солдат были самые простые имена – Юлий, Марк, Квинт и так далее. Различать их приходилось по фамилиям или по прозвищам.

– Длинный Нос! – крикнул он. – Мы не дадим тебе забыть медведя!

Кислый ответ часового утонул в приступе дружного хохота, свиста и криков «медведь, медведь».

– Эка ты его, Пизон, – усмехнулся Вителлий.

Чувствуя себя частью солдатского братства, легионер расплылся в довольной ухмылке. Даже если вскоре снова польет дождь, это не испортит ему настроения. Подумаешь! Ведь что такое дождь? Просто вода. Ничего страшного, обсохнут вечером, возле костра. А пока можно рубить деревья и строить мосты через речки. Еще пара деньков, и они разберутся с ангривариями, после чего вернутся в Ветеру.

Когда же он вновь окажется в теплой казарме, то выкроит время, чтобы выгравировать свое имя на бронзовых застежках, которые выиграл в кости у Ая. Так получилось, что перед маршем из Порта Вестфалика он забыл это сделать. Хотя вряд ли кто заметит имя Ая на обратной их стороне – тем более что при необходимости Тулл заступился бы за него, – Пизон опасался ими пользоваться. В результате с того вечера, когда он обыграл Ая, они так и лежали у него в кошельке. Странно, но вскоре он стал воспринимать их как талисман, приносящий удачу, и потому не хотел с ними расставаться.

Пизон на ощупь потрогал их сквозь кожу кошелька.

«Фортуна, я твой преданный раб. Благоволи мне, как ты это делала раньше», – мысленно взмолился он.

Вскоре Пизон был сыт лесом с его деревьями по горло. Буки, грабы, дубы – он насмотрелся их до конца своих дней. Он потерял счет, сколько срубил их или помог срубить. Натруженные руки болели, как после учений. Сделав несколько взмахов топором, он был вынужден давать им отдых.