Я теперь была не ведьмой. Зато преступницей. Какая прекрасная смена статуса.

Я наблюдала за ним, стараясь, чтобы Яр этого не заметил. До этого я от него отказывалась – теперь Яр откажется от меня сам. Такая я уж точно ему не нужна.

Как только рассвело, отец повез меня в мой родной город несмотря на все запреты магического общества, яростно занявшегося расследованием моего дела. Он выглядел уставшим, постаревшим в одно мгновение, но держал руль уверенно (и по телефону разговаривал холодно и непреклонно). Мы с Миланой сидели на заднем сидении – Милана прижимала меня к себе и осторожно гладила по волосам, а я не пыталась вырваться. От нее пахло медом и цветами, казалось, будто она сама излучает сияние, а мне, потерявшей собственный источник света, только и остается, что тянуться к другим…

Через несколько дней подтвердилась вина Матвея во всех трех покушениях с летальным исходом – благо, каждая душа обладает своим, неповторимым отпечатком. Почти сразу после этого стали известны обстоятельства его смерти – и то, в каком состоянии осталась я после стычки с ним. Мое поведение обосновали самообороной, и магический суд, который должен был надо мной состояться, так и не случился. Больше скажу – для некоторых (читай: для тех, кто раньше считал меня главной виновницей) я стала героиней.

Впрочем, нас с этими личностями теперь ничего не связывает, так что мне на них абсолютно плевать.

Смерть Матвея непосвященным объяснили самоубийством. А что насчет Софы… ее, в отличие от меня, виновной признали – за содействие. С учетом высокого положения ее бабушки, особо строго наказания не последовало – всего лишь год запрета на использование магии. Уже потом я узнала, что Софа взяла академ и вернется только через семестр, отдохнувшая и полная сил. Впрочем, здороваться мы с ней все равно не станем, даже если встретимся.

За то время, что я провела дома, максимально отгороженная от всего происходящего (отец сообщал мне лишь главные официальные новости), я часто переписывалась с Эммой. Она, конечно же, тоже обо всем знала – теперь все знали обо всем. Мы с ней вдруг оказались по одну сторону баррикад, и это неведомым образом сделало нас едва ли не подружками. С тем лишь отличием, что Эмме скоро разрешат пользоваться магией вновь, а мне чье-либо разрешение не поможет.

И да, мы договорились все-таки сходить в кинотеатр через пару дней после того, как я вернусь в универ (а я к тому времени уже знала, что вернусь). Сбылась мечта…

И с Владом мы встретились вновь. Я предложила сама – как удивительно. А Влад согласился. Правда, вместо того чтобы перед ним извиняться, я Влада поблагодарила. За все те приятные мгновения, что он мне когда-то подарил. За мои подростковые годы, в конце концов. Как они прошли бы без Влада? За ветер в волосах. За заботу. За мой первый поцелуй. За то, что Влад полюбил меня когда-то.

Влад признался, что отказался, когда ему предложили продать секреты относительно меня. И я поблагодарила его вновь. А информатора мы так и не нашли, да и не то чтобы пытались особо…

Всю встречу Влад старательно отводил взгляд в сторону. И я его понимала. Но в конце он все же обнял меня, а я обняла его в ответ, чтобы, отпуская, почувствовать, как он навсегда от меня уходит.

Прежде чем развернуться, я словила его взгляд. Грозовое небо в его глазах было спокойное, ровное – и чужое.

Через полторы недели моего отшельничества в мой город приехала мама. В квартиру она не осмелилась подняться (и я ее понимаю). Зато мы вместе сходили в одну из кофеен. Шел красивый снег, вечерело, а мы с мамой сидели за чашками ароматного капучино и разговаривали. Обсудили все, что только приходило в голову (и ни разу не упомянули магию). В конце мама предложила мне переехать к ней, когда я вернусь (она тоже знала, что я вернусь). Мама жила одна, в двухкомнатной квартире на окраине. Но я отказалась. Я уже выросла

Хотя обратно мы все равно возвращались вместе. Заняли соседние места в поезде. Мама читала книгу, и я вдруг с удивлением узнала в ней одну из тех книг, что прочитала года три назад, а потом долго не могла отойти от восхищения. Именно в тот день я и сказала маме, что простила ее. И да, нам удалось еще и поплакать вместе.

Моя мама была не той мамой, которую я помнила.

Но ведь и от прежней меня осталось так мало… Не значило ли это, что у нас есть шанс начать все сначала?..

Итак, через две недели после всего, что произошло, я уже вернулась в универ. Правда, по ощущениям, за время моего отсутствия там произошло столько событий, что даже для нескольких месяцев будет многовато… Но я не растерялась. И начала думать над тем, как буду разгребать все свои долги. Теперь времени у меня было предостаточно.

А потом, возвращаясь в общежитие, я вдруг заметила знакомую серую машину. И пшеничные кудри, качающиеся от ветра. Тем днем было тепло, температура поднялась на градус выше нуля, пахло тающим снегом (он жутко скрипел под ногами) и хвоинками – неподалеку от нашего общежития стояла сосна, и солнце светило яркое-яркое, такое праздничное…

Он заметил меня намного позже. Уже когда я почти подошла. Обернулся… Я думала, он вздрогнет, но он вдруг улыбнулся ярче всякого солнца, а я не выдержала и улыбнулась в ответ – на моем лице улыбка появилась впервые за последние две недели.

– Привет, Яр, – сказала я, когда между нами осталось совсем скромное расстояние. Еще шаг – и можно будет попасть в объятия.

– Привет, Яна, – отозвался он.

– Я теперь не ведьма, – напомнила я. Произносить это было все еще больно, но голос почти не дрогнул.

– Ты все еще лучшая девушка на свете.

Я покачала головой. Заметила:

– Кажется, ты что-то мне писал. Прости, что игнорировала. Не хотелось ни с кем общаться.

– О, – отмахнулся Яр. – Там ничего интересного.

– Опять преобразовал диалог со мной в свой личный дневник?

– Типа того…

– Значит, надо будет как-нибудь почитать…

Яр поморщился. Но запрещать не стал. Вместо этого спросил:

– Ты сегодня совсем-совсем занята, верно? – и, не давая мне ответить, продолжил: – Я на это рассчитывал. Я… я в целом не уверен, что ты захочешь когда-либо… но если захочешь, можешь написать, и мы встретимся.

– Я пропустила две недели, Яр, – я покачала головой. – Это, считай, прямой путь к отчислению у нас в универе. Но… Семестр длинный. Надеюсь, я смогу все исправить.

– Ты обязательно справишься, – Яр кивнул. – Если смогу быть полезным, сообщи.

– Вряд ли твоя анатомия будет мне полезна. Или что вы там изучаете. Но, кстати… – я замолчала. Говорить… или нет? Если уж у меня так много времени… – Завтра ничего особо важного нет. Если у тебя тоже, и я не слишком тебя напрягаю, то давай прогуляемся. Погода классная.

– Правда?

Я обняла его первой. И поняла, как сильно мне этого не хватало… Впервые за долгое время не захотелось загадывать, что же случится дальше.