Если бы ты только знала.

***

«Дорогая моя Яна.

Прежде всего, я хочу, чтобы ты помнила: я горжусь тобой. Я горжусь твоей стойкостью, твоей целеустремленностью. Твоей смелостью. Мне потребовалось семь с половиной лет, чтобы собраться с мыслями, перебороть свой страх – и наконец-то тебе обо всем рассказать. Тебе потребовалось просто быть собой, чтобы поспешить на помощь незнакомым людям.

Я ужасно виновата перед тобой. И никогда не перестану это отрицать. Сейчас я знаю, что ты бы все поняла. Даже в том юном возрасте. Нам обеим все равно было бы тяжело, но мы делили бы тяжесть расставания на обеих. И обязательно справились бы. Но я вновь проявила слабость. Ушла, даже не обняв тебя на прощание. Ничего не сказав. Как будто можно так просто исчезнуть, точно меня никогда не существовало.

А люди ведь все помнят.

Как ни скрывайся.

Не знаю, как тебе объяснили мое исчезновение. Мы с твоим папой это не обсуждали. Не удивлюсь, если он вовсе промолчал. Леша никогда не умел красиво лгать. А правду мы с ним решили не сообщать. Глупые.

Но истина вот в чем: я ушла не потому, что моя с твоим папой любовь погасла (Леша был и остается единственным человеком, кого я смогла полюбить – но я пообещала себе, что отпущу его, и я правда рада тому, что теперь, спустя время, он больше не один).

И не потому, что я стремилась к неведомой лучшей жизни. Жизни лучшей, чем рядом с вами, и придумать было нельзя.

И тем более не потому, чтобы больше не видеть тебя! Ты была всем моим смыслом. Такой талантливой, такой красивой…

Я думала, со временем это пройдет, мне станет легче, я перестану чувствовать боль утраты… Я ошиблась, моя милая Яна, и тем вечером, когда я увидела тебя спустя столько времени… Я так сильно ошиблась, доченька.

Сейчас ты наверняка думаешь – как много слов, как мало правды. Но правда заключалась вот в чем, Яна: моя магия стала моей убийцей. Наша магия.

Такое бывает. Если ты сохранила гримуар, который я когда-то тебе дарила, то можешь почитать об этом умные слова. Там есть отдельная глава, совсем небольшая, посвященная влиянию черной магии на ее обладателя.

Это случается очень редко. Слишком редко, чтобы маги стали искать какой-либо другой способ от этого излечиться. Кроме перерождения.

Единожды, весной года, ознаменовавшего мой уход, во время очередного колдовства я почувствовала, как магия, вместо того чтобы покидать мое тело, направляется вглубь него и делает мне больно. С каждым днем становилось все хуже. И через пару недель после того случая я ощутила, что и ваша магия меня касается. Находящиеся поближе черные могли даже не колдовать, просто существовать, но моя душа, как черная воронка, пыталась подтянуть к себе чужую, это делало хуже и мне, и окружающим, и никакие амулеты не помогали…

Мое главное оружие стало моим врагом.

Бесконечно так не могло продолжаться.

Мы с Лешей приняли решение о перерождении. Осталось лишь дождаться, пока ты уедешь… Мы думали, так будет проще. Чтобы ты не видела мою боль. Этот ритуал прекрасен только на словах. На самом деле, тебя буквально выворачивает, вырывает из твоей груди то, с чем ты прожил так много времени, наполняет чем-то инородным, чужим, ослепляющим.

После ритуала ко мне подошел Леша, полный надежды, что теперь-то все будет хорошо, – но черная магия не отпустила меня.

Она, обиженная, все еще тянулась ко мне, пыталась забрать себе, и находиться рядом с черными я по-прежнему не могла.

И я ушла.

Какое-то время я побыла рядом с тобой. Рядом с вами. Наблюдала со стороны, не в силах приблизиться. Только меня теперь уже не магия убивала – безысходность. Я пряталась ото всех, и от сборищ людей, боясь встретить там ведьм и колдунов. Вскоре я перестала приближаться к нашему старому дому, к тебе. Взяла ученика – ты сама знаешь, о ком идет речь. А полтора года назад уехала.

К сегодняшнему дню черная магия почти смирилась.

Я уже могу спокойно находиться рядом с черными, если их немного. Чувствую ее излучение, но научилась с ним бороться. Возможно, когда-нибудь я стану белой по-настоящему. В белой магии есть своя эстетика. Хотя я, черная, думала, что никогда не смогу с этой белизной примириться.

А теперь у тебя наверняка возник вопрос – почему же мы не могли общаться на расстоянии? Но, Яна, если черной магии и не удалось меня победить, то от глупости вообще нет никаких лекарств. Я думала, что, отдаленные друг от друга, мы с тобой легче сможем друг друга отпустить.

Мне нет прощения, Яна.

И все же – я так хочу, чтобы у тебя все складывалось хорошо, лучше, чем у меня, я знаю, что тебя впереди ждет множество всего, неизведанный мир открытий. Пожалуйста, не позволь никому и ничему – и в том числе мне и моей трусости, – тебя сломить.

Я всегда рядом. Даже когда ты не ощущаешь этого.

И ни одна из моих глупостей не сможет убить во мне всю мою любовь к тебе.

Твоя мама».

Я отложила письмо. Руки дрожали. Из глаз катились слезы. Зачем я плачу?.. Матушка ведь не рассказала ничего, что могло бы вызвать слезы. Просто поделилась своей историей. Нашей историей.

Заслуживают ли прощения чужие ошибки?

И если нет, то почему меня постоянно прощают?..

***

Софе, пожалуй, стоит выписать отдельную благодарность. И подписать ее от моего имени. После ее выступления домыслы о моей причастности к творящемуся в городе хаосу начали распространяться и разрастаться со скоростью света. Как капля черной краски, упавшая в стакан с водой, начинает расползаться внутри. И воду приходится менять. Но магическое общество этого городка так просто в раковину не выльешь.

Помнится, в своем прекрасном детстве я создала палитру, состоящую целиком из черных красок. Я тогда вообще-то еще совсем ничего не смыслила в магии, но черный показался мне самым важным цветом из предложенных. Я продемонстрировала эту палитру маме. Она не оценила. И я украсила черной краской всю белую раковину. Отмывали потом вместе с мамой…

А самое страшное заключалось вот в чем (и я сейчас не про раковину).

Маги, знавшие Софу, но ни разу не видевшиеся со мной, верили ей. Соглашались, не требуя никаких доказательств. И это было так странно. Мне начали писать сообщения – по номеру телефона и ВКонтакте. Несколько я прочитала, потом стала игнорировать. Звонили… Я бы и вовсе отключили телефон, но боялась пропустить нечто важное. Хотя что важное мне могли сообщить? Вы, дорогая Яна, отправляетесь на казнь в связи с обвинениями ведьмы, которая не помнит, с кем праздновала день рождения?..

Даже не знаю, что пугало меня больше.