— Обычно. Он никуда не денется. Ты его все время будешь чувствовать. Вернешься с охраной и заберешь. А сейчас уезжай побыстрее, Павел Леонидович. И самолет скоро, и звонки пойдут. Вон уже мой телефон разрывается.

Проводить Фадеева отправился Шелагин-младший, потому что без него или без меня защита нашего поместья гостя бы не выпустила. Фадеев, временно выпустивший реликвию, счел это дополнительным жестом уважения. Он преобразился прямо на глазах. Расцвел, заважничал и вышел из моей гостиной уже совершенно другим человеком.

Шелагин-старший ответил на телефонный звонок только после того, как дверь за новоиспеченным князем закрылась.

— Александр Петрович, рад слышать твой бодрый голос. … Разумеется, в курсе. Рассылка была по всем князьям. … Искали говоришь? Странно, Фадеев несколько последних дней гостил у меня. … Разумеется, она у меня. Императорская реликвия — артефакт разумный. Она вчера сделала выбор, поэтому опять проявилась рядом со мной. Но теперь я в сторону отходить не буду. Еще останемся вообще без реликвий. … А как бы иначе Фадееву подчинилась княжеская? Конечно, с ним придется теперь считаться — вся накопленная сила теперь будет ему идти. А ее там много. … Да, это позволяет делать основная реликвия. … Нет, нагрузка должна быть распределена оптимально, тогда сбоев не будет. Все реликвии должны быть привязаны к князьям. … Нет, все именно так обстоит. Покойный император просто хотел получить себе силы больше, чем мог переварить.

Дорофеев быстро закруглился с разговором. Наверняка решил поделиться с другими новостью о том, что Шелагин может как лишать княжеской реликвии, так и выдавать ее особо доверенным лицам.

Вернулся Шелагин-младший.

— Фадеева я отправил. Наглеть он начал удивительно быстро.

— Ничего, это ненадолго, — хохотнул Греков, и почти одновременно с этим прозвенел его телефон, Безопасник выслушал отчет, бросил в трубку: «Отлично», отключился, после чего сказал уже нам: — Все, проблема слишком много знающего Фадеева решена. Точечной артефактной пулей его приговорили. Видать позвонил кому-то не тому. Павел Тимофеевич может сегодня на Совете пылать праведным возмущением по поводу фадеевских недругов, уничтоживших первого за последнее время рукотворного князя.

— Боюсь, возмущаться сегодня придется много, — вздохнул Шелагин-старший.

— А чего вам бояться? У вас же императорская реликвия, которая щедро делится с вами силой, — удивился Греков.

— Она не мне подчиняется.

— А кто это знает? Только мы четверо. Остальные вас будут бояться в точности как покойного императора. Одно упоминание дуэли — и заткнутся все недруги.

Шелагин-старший усмехнулся.

— Может прокатить.

— Не может, а прокатит. Если вас выбрала императорская реликвия, значит, вы того достойны. И пусть попробует кто-то что-то сказать против.

— Илья?‥ — повернулся ко мне Шелагин-старший.

— Подстрахую, конечно, Павел Тимофеевич, — правильно понял я его.

Глава 31

Еще до того, как князь Шелагин отправился на Совет, нас навестили две важных человека. Один представлял Министерство Обороны, другой — Внутренних дел. И прибыли они не затем, чтобы предупредить о солидных карах, буде Шелагин потребует себе императорский трон, а затем, чтобы заявить о полной поддержке его притязаний.

Шелагин-старший принимал их по одному и без посторонних слушателей, но я остался внутри купола от прослушки по просьбе самого князя. Причин было несколько: силовая поддержка при необходимости и запись самого разговора, причем последняя делалась как для того, чтобы могли прослушать Шелагин-младший с Грековым, как и для того, чтобы иметь рычаг давления на собеседника потом, если возникнет необходимость.

Оба разговора строились по одному принципу. Гость утверждал, что сюда его привело желание служить родине, которой он давал клятву. И что Шелагин — истинный император, признанный реликвией, чего в истории страны раньше не было. Оба министра настаивали на том, чтобы подключить к сети как можно больше княжеских реликвий, в том числе и отключенные вчера.

Как мне показалось, министр обороны опасался войны, которая могла возникнуть, посчитай наш противник нынешний бардак достаточным ослаблением системы защиты. А министр внутренних дел переживал о возможных сварах уже внутри страны. К князьям, потерявшим защиту реликвии, у соседей накопилось множество претензий, которые они начнут решать если не сразу, то в ближайшее время.

Шелагин обоим отвечал одинаково. Говорил, что для него самого случившееся оказалось большой неожиданностью, он еще не привык к грузу свалившейся ответственности и не совсем разобрался с возможностями, которые дает реликвия. На вопрос, находится ли реликвия у него, Шелагин, ответил положительно и добавил, что опасается ее перевозить, чтобы опять не случилось исчезновение. Выглядел он честным и заинтересованным в процветании страны — настоящий будущий император. Или уже не будущий а настоящий?

— Мы можем поставить свою дополнительную охрану, — предложил министр внутренних дел.

— Пока нас устраивает собственная. Ваши люди через нашу защиту пройти не сумели, — с гордостью напомнил Шелагин. — Сегодня вторую партию отправили.

Это оказалось для меня неожиданностью: я не присматривался к тем, кого ночью таскал в тюрьму, а результатами их допроса не интересовался.

— Им было поручено обеспечить вашу дополнительную охрану.

— Способ они выбрали странный. Вместо того чтобы подойти на нашу проходную, зачем-то решили перебраться через ограду.

— Хотели предварительно проверить ваши защитные заклинания, — недовольно ответил министр. — Это одна из лучших наших защитных групп. Именно защитных. Они всегда специализировались на защите, а не на ликвидации.

Как мне показалось, он сам не верил в то, что говорил. И пришли сегодня оба министра именно потому, что нас ночью не смогли ликвидировать. Наверное, им это убедительно доказало, что императорская реликвия работает нынче в нашу пользу.

— Как видите, мы со своей защитой справляемся сами, — усмехнулся Шелагин. — От государственной отказываться не будем. Но лучше, чтобы она была снаружи. Можно поставить еще одну проходную.

Вопрос Стаминских не поднимался вообще. Как будто не было ни Евгении Павловны, ни ее малолетнего сына. А ведь само его существование в будущем станет залогом проблем. Я не удержался и спросил об этом Павла Тимофеевича, когда все визитеры уже были выставлены и мы собирались на Совет.

— Возможны варианты, — ответил Шелагин-старший. — Либо объявят, что уже в цесаревиче не было нужной императорской крови, почему реликвия его и не признавала, либо мальчика ликвидируют. В любом случае реликвия откликаться ему никогда не будет, ведь так?

Спокойствие, с которым Шелагин говорил о возможном убийстве ребенка, меня покоробило. Хотя я понимал, что иной раз