Незнакомец отошел к стене, и Роман потерял его из виду: повернуть голову он не мог, так как малейшее движение все еще причиняло почти нестерпимую боль. Вынырнув из слепой зоны, злодей протянул пленнику бутылку с водой. Пить со связанными руками было неудобно, но Роман все же как-то исхитрился, припал к горлышку и сделал несколько жадных глотков: горло пекло, словно он наглотался горячего песка. Похититель завинтил пробку, поставил бутылку на каменный пол и подтащил к стулу, на котором сидел Роман, большой деревянный ящик.

— Вот, гляди, — сказал он, бросив на ящик слегка помятую фотографию мальчика лет восьми.

— Кто это?

— Ты же экстрасенс, вот и скажи!

— Я не экстрасенс.

— Серьезно? А че тогда в «Третий глаз» поперся? Все вы со страху правду петь начинаете, а то, понимаешь, шары хрустальные, карты-шмарты…

— Я работаю с полицией, — ответил Роман, решив пойти ва-банк: в конце концов, это — единственная возможность убедить убийцу не причинять ему вреда! — Мы пытались вычислить того, кто убивает экстрасенсов…

— Ну вот и вычислили, да? Слушай, а ты не дурак: впервые слышу такую занятную историю! С полицией он работает… Чего ж они тогда тебя бросили? Да и не похож ты на мусора — слишком уж рожа у тебя… интеллигентная, что ли? Смотри сюда!

Похититель схватил Романа за шею и сжал — как раз в том месте, где он получил удар током, — и наклонил его голову вниз.

— Это мой сын Марк. Он пропал восемь месяцев назад. Я хочу, чтобы ты его нашел!

— Я… ничего такого… не умею, — прохрипел пленник. — Я же сказал, что я не…

— Ну да, не экстрасенс — это мы уже слыхали! Либо ищи Марка, либо я тебя грохну, как и всех этих самозванцев! Так что, будешь искать?

— Вы думаете, он мертв, да? Нет, вы… вы точно знаете!

Злодей дернулся, словно его ударили, после чего Роман ощутил на шее веревку. Нет, кажется, это была толстая леска: она врезалась глубоко в кожу, но не порвала ее. Роман принялся хватать ртом воздух, а в его голове возникла четкая картинка: дельфин лежит на берегу, выброшенный на берег, и не может вернуться в море, потому что прибой выталкивает его на песок. Неожиданно воздух снова рванулся в легкие: убийца ослабил натяжение лески. Отдышавшись, Роман сказал:

— Ваш сын мертв, и, что бы вы ни делали, вам не удастся вернуть его к жизни — нет экстрасенса, способного на такое!

— Врешь, — процедил похититель, — Марк жив, и кто-то из вас мне его отыщет!

Странное ощущение росло внутри Романа. Сначала в его желудке сформировалось маленькое завихрение — крошечный такой тайфун, который начал быстро увеличиваться. Он вращался вокруг своей сердцевины, эпицентра, где сгустилась непроглядная тьма. Роман знал, что не должен выпускать это наружу, но боялся, что не справится: оно было сильнее его!

— Лучше отпустите меня, — пробормотал он. — Я не найду вашего сына, и никто вам его не найдет — во всяком случае при помощи «магии»! Вам следовало нанять частного детектива или, еще лучше, обратиться в полицию!

— Полиция — отстой! — рявкнул похититель. — Они не поднимут задницу, пока Зимний дворец не взлетит на воздух, — что им какой-то мальчишка, тем более мой! А частник — думаешь, я не нанимал их пачками? Ни один из этих никчемных деятелей не сумел нарыть ничего хоть сколько-нибудь полезного! Как и экстрасенсы, все они — никчемное жулье, ни на что не способное!

Леска снова врезалась в кожу — на этот раз гораздо глубже, так, что потемнело в глазах. Роман почувствовал, что теряет сознание, однако вихрь внутри него ничуть не ослаб — наоборот, он вращался все быстрее, набирая силу, затягивая в себя все эмоции, что он испытывал в данный момент, — страх, беспомощность, злость и боль, тихонько завывая, как будто призывая кого-то. Или что-то. Он буквально слышал, как пустота внутри похитителя откликается на этот зов. Это было почти физическое ощущение — казалось, если бы руки не были связаны, Роман смог бы потрогать этот формирующийся в недрах его души бесплотный черный шар, похожий на густой дым от горящих покрышек. И не только потрогать: он почему-то знал, что может вытолкнуть его наружу, впустить в человека, который хочет его убить. На подсознательном уровне он понимал, что нельзя, однако чувство самосохранения — самое мощное из всех инстинктов, ведь именно благодаря ему человечество сумело выжить! Что станет с ним, если он поддастся этой силе, позволит ей завладеть собой, перестанет контролировать… Да и способен ли он контролировать то, о природе чего не имеет ни малейшего понятия?!

Он снова смог дышать и стал жадно хватать ртом воздух: сколько он еще выдержит? Знают ли в Комитете о том, что произошло, ищут ли его? Знает ли Валерия… Важно только это: в курсе ли она!

— Бросьте, вы что, серьезно? — Логинов даже вскочил от возмущения и забегал по кабинету, отчаянно жестикулируя. — Ну ладно еще, засунуть гражданского в шоу и заставить изображать из себя волшебника, но искать его при помощи другого «волшебника» — это уже перебор!

— А что прикажете делать-то? — спросила, разведя руками, Суркова.

— Мы знаем обо всех объектах недвижимости Русакова, так? Послать туда опергруппы…

— У нас нет столько свободных людей! — тут же оборвала его начальница. — Все эти дома, офисы и квартиры расположены в разных концах Питера или и вовсе за городом — нам просто не успеть, даже если бы мы обладали достаточными ресурсами!

— Он убил Аркадия Фейгина за несколько часов, — мрачно заметил Шеин. — Не думаю, что у Вагнера больше времени!

— Я могу его найти, слышите?! — громко крикнула Зарета, обводя взглядом присутствующих. — Я знаю, что сумею! Вы не верите в мои способности, но, скажите, что важнее — показаться легковерными идиотами или выставить себя дураками, имея возможность спасти друга и не сделав этого?

— Вагнер нам не друг! — рявкнул Логинов.

— Верно, — неожиданно жестко откликнулась Суркова. — С другом вы бы так не поступили, верно? Не бросили бы его неподготовленным в пасть чудовищу!

— Я, что ли, его туда бросил? — вскинулся Виктор.

— Нет, но вы