Клара и даже все меню перечислила вплоть до шербета.

– Похоже, вы говорили в основном о палтусе с лимонным соком, а не о чем-то более важном. А что там, в твоей душе, творится? – И Мэрилин ей подмигнула.

– Виктор мне нравится, – сказала Клара и сразу же подумала: А ведь Виктор действительно человек достойный. И совсем не противный. Нет, я должна постараться все это как-то сдвинуть с места.

Мэрилин наклонилась к ней совсем близко, так что Клара почувствовала нежный аромат ее духов, и тихо спросила:

– А… в постели он тебе тоже нравится?

– Мэрилин!

Мэрилин усмехнулась.

– До чего же вы, англичане, зажатые! Страсть, Клара, очень важна. Иной раз именно она помогает преодолеть всякие жизненные трудности, поверь мне.

Неужели Мэрилин забыла, что Клара была обручена с ее сыном?

А Мэрилин все продолжала допытываться:

– У вас ведь ничего не было, верно?

– Не было, – призналась Клара, думая о том, что с некоторыми людьми чувствуешь себя неловко, потому что у тебя все было, а с другими – потому что у тебя ничего не было. Лучше уж постараться вообще не попадать в неловкое положение. И она тут же вспомнила о предпринятых ею «мерах по предотвращению нежелательной беременности». Похоже, ей в итоге ничего и «предотвращать» будет не нужно.

– А почему не было? – терзала ее Мэрилин, и Кларе вдруг захотелось, чтобы на месте Мэрилин оказались мисс Бриджес со своей сдержанностью или Анита с своим безукоризненным чувством пределов чужого внутреннего пространства.

– Вас это совершенно не касается! – дерзко бросила она, но Мэрилин оказалась на редкость толстокожей и не обиделась, а рассмеялась, набросила на плечи меховой палантин, сунула обтянутые тонкими чулками ступни в туфельки на очень высоких каблуках и миролюбиво сказала:

– Да ради бога.

Глава сороковая

А на следующий день, когда дети после ланча уже снова ушли в школу, на крыльце Грейнджа вдруг возник Виктор. Зная, что Айвор, вполне возможно, затаился у себя в мастерской и видит все, что происходит на противоположной стороне улицы, Клара энергично втащила Виктора в дом. В ушах у нее вновь зазвучали вчерашние доводы Мэрилин, и она вдруг рассердилась: да какое Айвор вообще имеет к ней отношение? Кто он ей? Она, может, и провела последние несколько месяцев в этаком мечтательном «гнезде кукушки», но теперь хватит! Все кукушки разлетелись по гнездам, чтобы откладывать яйца и выводить птенцов! Или что-то в таком духе.

Виктор перешагнул через порог, и входная дверь с грохотом захлопнулась за ним. Но дальше он почему-то пройти не решался. Отчего-то Кларе вдруг вспомнилась детская игра «А который теперь час, господин Волк?». Вот только ей казалось, что «волк» в данном случае – это она сама – «На часах один час, на часах два часа…», – а Виктор выступает в роли Красной Шапочки, которая с визгом убегает от волка прочь.

– Не беспокойся, – подбодрила его Клара, – дома никого нет.

Разговор с Мэрилин напомнил ей, что пора перестать мечтать и выдумывать то, чего на самом деле нет. Айвор женат и в любом случае в ней совершенно не заинтересован; он достаточно ясно дал это понять и вряд ли смог бы выразиться яснее, даже вышив эту сентенцию на ковре и вывесив ковер на внешней стене своего дома. И у нее ведь действительно очень давно ни с кем ничего такого не было. В журнале «Как правильно вести домашнее хозяйство» недаром говорилось, что «некоторым женщинам и до сих пор не удается победить похмелье, наступившее после чрезмерного возбуждения, охватившего их в тяжкие военные годы…».

Клара определенно не стала бы пользоваться подобными выражениями, но суть-то не в этом…

Неужели Виктор сейчас решил пригласить ее на «рандеву»? Вполне возможно. А ведь в тот вечер она на всякий случай вытащила презервативы из сумки и спрятала в одном из ящиков комода. Ей совсем не хотелось, чтобы Рита о чем-то пронюхала или «случайно» что-то обнаружила, а потом болтала об этом на каждом углу. А Билли и Барри, пожалуй, попросту надули бы такую «находку» и стали гонять ее в саду, как мяч.

Она обняла Виктора за талию, лишь мимолетно отметив, что он никак на это не отреагировал. Может, он просто застенчив? Однако он, немного от нее отодвинувшись, сказал:

– Клара, мне бесконечно приятно твое общество… – Это «бесконечно приятно» вполне годилось бы для разговора с твоей тетушкой, старой девой, подумала Клара. Впрочем, послушаем, что он скажет дальше. И он сказал: – Мне кажется, ты понимаешь, что я имею в виду…

Клара тут же отбросила в сторону всякие мечты и насторожилась.

Ну, и что же он, собственно, имеет в виду?

Она неуверенно буркнула:

– Угу.

– Не думаю, что нам следует продолжать в том же духе, – собравшись с мыслями, заявил Виктор.

И Клара, стараясь держать себя в руках, спокойно спросила:

– Ты снова насчет своего намерения перебраться в Оксфорд? Но я же не возражаю, это ведь не на краю света. – По крайней мере, Виктор сам водит машину – а вот Айвор не водит! – это еще одно «за» в его пользу (хотя никаких столбцов с «за» и «против» Клара составлять и не думала). – Мы вполне сумеем приспособиться.

Виктор неуклюже потоптался, перенося вес с одной ноги на другую и по-прежнему сжимая в руках свой портфель, который был закрыт не до конца, и оттуда выглядывала книга с портретом русского царя на обложке. Того самого, которого расстреляли. Виктор был страшно разочарован тем, что их революция повернулась подобным образом и все мечты и надежды на некий новый путь развития обратились в прах. Вот что составляло смысл жизни этого человека, а вовсе не она, Клара.

– Клара, ты замечательная женщина…

В связи с чем возникает закономерный вопрос, тут же подумала Клара: «Раз я такая замечательная, то почему ты списываешь меня в утиль?» Ей ведь было абсолютно ясно, что дело обстоит именно так, не настолько же она глупа.

– Мне нравится, что ты, – Виктор смотрел не на нее, а то ли на свои ботинки, то ли на коврик у двери, – настолько на меня не похожа. Я только говорю о чем-то, а ты сразу берешь и делаешь это. Ты – само действие, а не блуждание в теориях.

Только Виктор мог думать о ней в таких выражениях. Айвор на его месте сказал бы как раз нечто совершенно противоположное. Айвор сказал бы, что она просто ушиблена возней со всякими бумажками. А может, они оба правы? Может, в ней есть и те и другие качества? Хотя, с ее точки зрения, это отнюдь не повод, чтобы рвать с ней отношения.

Виктор высморкался в носовой платок, огромный, как чайное полотенце.

– Ты – человек поступков, а не слов, – продолжал он.

«Это, пожалуй, уже начинает звучать глупо».

– Я что, похожа на