— А еще сюрпризы будут?!

Рявкнула я, готовая подойти и со всей силы пнуть. Не посмотреть, что она такая несчастная и забитая в уголок пленница, забыть на миг, что воспринимала трагедию как подарок той самой судьбы, что жизнь перевернула. Мне хотелось вдарить ей побольнее за пережитую муку! За море долгой, на несколько месяцев, боли от рваных ран и содранной кожи! За вонючую тигриную пасть, за тяжелый запах гноя, крови и лекарств, за то, что с тех пор я не могла по-настоящему глубоко вдохнуть воздух полной грудью!

— Ты нарочно пришла в квартиру, нарочно дала себя поймать… чтобы что? Тебе надо проникнуть в парк, в дом?

— Да. Только здесь я могу поговорить с вами откровенно и нас не услышит ни одна сторонняя сила. Я — выдам тайну, а ты, Тио, подаришь мне исцеление.

— У тебя душа-то есть? Исцеления захотела…

Не верила я Вере, разом все пропало. Даже мелькнувшая мольба во взгляде, даже попытка скрыть какое-то внутреннее страдание — лучше принять за хорошую игру на чувствах, чем за правду. Грим стоял по-прежнему, у камина — потемневший и разом осунувшийся, но та волна, что шла от него — притихла. Он задумался о чем-то и казался погруженным в себя. Никак не вовремя — такое творится, а он вдруг выключился.

— Грим?

— Что так сильно не дает тебе жить, Маэрор?

Тут же прозвучал его сухой вопрос.

— Вина. Тебе ли не знать, Дух, каково это смотреть на последствия того, что ты не мог не сделать? Думаешь мне не больно было узнать, что прыжок из башни Шести стен цепочкой событий привел к смерти Колдуньи? Она была добра и ничем не заслуживала такого итога. Думаешь мне не больно знать и видеть, что стало с Тио после тигриных когтей и клыков? Я живая, не бессердечная, и я по-своему в рабстве…

У меня сейчас крыша поедет… сколько Вере-Маэрор лет? Голосок детский, личико детское, а слова как свинцовый груз — тяжелые и взрослые. И девочка знала, куда целиться — Грима проняло. Он дрогнул, взглянул на меня, и я кивнула.

— Тайна-то стоит того? — Сняла сумку, пальто, бросила их на пол и, подойдя к девочке, стянула перчатки с рук. — Ульрих, гад, мне в живот зарядил… передай, что за это с него тоже что-нибудь причитается.

— Прости.

— Говори давай.

— Луна и Ветер — брат и сестра, и они тоже Дети Судьбы, только не человеческого, а магического мира. Они сопровождают тебя, Дух, и помогают тебе — как она попросила.

— И все?

Я не знала, насколько это впечатлило Грима, я уже была спиной к нему.

— Безымянный, о котором говорит весь город, на самом деле есть. Он прячется в твоей тени, Дух, и в нем проснулась колдовская сила, против которой почти бессильны смертные.

Мне захотелось обернуться на Грима в этот момент, но и не хотелось отпускать внимание от Веры. Как будто, если я это сделаю, она воспользуется случаем и выкинет что-то опасное. Повторила вопрос, но уже без первоначального скепсиса:

— И все?

— Я и Ульрих — тоже помощники. Даже если вам кажется, что это не так. Даже если поступки жестоки, даже если ведут к краху и потерям, к слабости и…

— Я тебе верю. — Перебил Грим. — Все в итоге приведет к великой победе света над тьмой, добра над злом, земля очистится и наступит мир… и всех ради этой цели — в топку. Вот, чему вы помощники. Тактио погибла, став лишь маленькой вехой в этой борьбе, жертвой во благо, ступенькой, звеном, камешком — на этом вашем пути Судьбы… Скажи прямо — по твоим пятам снова идет смерть?

— Не по моим…

Вера вдруг скривилась, вскинула руки к лицу, а когда отняла, я увидела слезы. Девчонка замычала, стала кусать губы и с мольбой попросила:

— Исцели меня, пожалуйста! Тио, прости за все, и помоги… пожалуйста!

И ведь по сердцу резала. Я задумалась на миг — если вернуться назад, смогла бы я снова кинуться спасть ее? Зная, что это — нарочно, зная, что от меня ждут подвига… да. Стоять и смотреть, как тигр бьет лапой, хватает клыками и рвет на куски ребенка… ни за что! Даже все зная, я бы опять шагнула вперед и загородила эту дуру собой, дав ей сбежать.

Я присела рядом, а она тут же качнулась вперед и обняла. Заплакала в ворот свитера, затряслась и стала повторять:

— Прости за все… прости, прости, прости, Тио…

— Иди ты знаешь куда, Дитя Судьбы…

Положила ей ладони на шею. Какая же она все-таки маленькая и какая несчастная.

Дар у меня недавний, опыт исцеления небольшой, и я не знала — как будет реагировать Вера — уснет, заревет, начнет поклоны быть своей владычице или примется рвать на себе волосы? Всего ждала, но то, что вдруг она станет меня душить — никак. Вернее… шею сдавили не пальцы, а что-то тонкое и крепкое. И не со стороны трахеи, а сзади от позвонков. Вера резко вскочила на ноги, дернув меня на петле, но та лопнула и в этот же миг девочка рванула к входной двери. А я полетела кубарем назад.

На руках — ни снежинки! Ничего не проснулось и не проклюнулось от касания! Пока я пыталась понять, что произошло, пока Грим рывком меня поднял — Вера уже была снаружи. Аурум пытался ее догнать, Грим, опоздав на критичные секунды, тоже бросился за ней — впустую.

Ну да, конечно, теперь она не захотела быть пойманной! Чему удивляться?

Когда оба вернулись, я уже сидела на полу добровольно — от потрясения. Прямо плакать хотелось, как эта маленькая обманщица обвела вокруг пальца и совершила то, зачем на самом деле устроила все представление.

— Монету сперла… шнурок оборвала и сперла.

Какая больничка? Тут не просто план на вечер полетел куда подальше, тут все обрушилось. Ведь орала моя интуиция. Ведь не проходила настороженность и даже мыль была открытая — не верь ее игре! И так сглупить…

Грим обезоружен. У него теперь нет защиты, нет силы воздействия — он против Слуг остался с голыми руками, а на той стороне этот Безымянный колдун с магией в арсенале. А мы? Из всех соратников — самый сильный остался ветер, чуть послабее — луна, а о себе и о Ауруме я молчу: старик и баба. Причем, последняя — круглая дура.

— Проклятье, Аурум! Не утешайте меня, а то становится совсем тошно! Лучше бы ремня дали, отругали, а вы за мою же вину еще и оправдываете.

— Замолкаю. — Согласился старик, который последние несколько минут нянчился со мной как с маленькой и пытался успокоить. — Что случилось, то не воротишь, на все воля Всевышнего. Если ты меня слушать не хочешь — пойду принесу все к ужину. Живот как?

— Да, нормально уже. Я не прошибаемая.

Аурум ушел, а Грим, все это время молчавший, выдал:

— Он прав, Тио. Твоя вина в одном — ты оказалась последней в этих случайностях. Не забывай, что это я изначально решил снять монету и отдать тебе. Уверен, не сегодня, так завтра, но эти двое нашли бы способ ее украсть. Судьбе нужно меня обезоружить, так пусть так и будет.