выступали, неизменно охватывало циркачей перед каждым представлением.

Красочные костюмы «Колизиона» перемешались с пышными нарядами и роскошными венецианскими масками «Обливиона» и стимпанковскими, отделанными бронзовыми аксессуарами одеяниями «Инфиниона». Среди толпы, весело подпрыгивая, скакал Апи. Кристина очень старалась не придавать особого значения его поведению, но в то же время не могла отделаться от почти неосознанных попыток увидеть в том, что делает обезьяныш, некое предсказание, ведь он, как-никак, цирковой, а потому, должно быть, знает, что их ждет. И если он веселый и в хорошем настроении, значит ли это, что дуэль закончится в их пользу? Или же он просто радуется тому, что скоро будет представление? В конце концов, именно представления – это самая суть цирка, его основа, сердце и душа. А цирковой – порождение цирка, и, вероятно, выступления циркачей на арене – это и его суть тоже, его сердце и его душа.

Арлисс и Франческа прохаживались вдоль толпы, словно генералы, устраивающие смотр войск перед началом битвы. Арлисс был в том же образе, в котором Кристина видела его на представлении его цирка: белое лицо, тонкие черные линии, вертикально пересекающие глаза, ярко выделенный рот, красная точка на носу, и цилиндр, украшенный бронзовыми шестеренками. А в зрачках – яркое золотистое мерцание, которое будто отражалось в глазах всех его циркачей.

Директор «Обливиона» щеголяла в новом пышном платье, изобилующем кружевной отделкой, тонкой вышивкой и сверкающими кристаллами. Своего портного «Обливион» потерял, а запасные наряды с собой забрали далеко не все, и Кристина просто не представляла, как их сэр Стич умудрился приготовить в такой короткий срок столь роскошный костюм для Франчески – не говоря уж о других. Плотная бархатная маска с перьями закрывала половину лица, нервно сжимающиеся в кулаки руки обтягивали кружевные перчатки. Но сквозь прорези в маске Кристина видела, что глаза Франчески возбужденно сияли, и сейчас в ее зрачках тоже появилось мерцание, присущее всем артистам цирков, которого у нее не было прежде. И если глаза циркачей «Колизиона» мерцали серебристым, а «Инфиниона» – золотисто-бронзовым, то у Франчески зрачки переливались изумрудно-зеленым. Кристина пробежалась взглядом по циркачам в венецианских нарядах – и с облегчением увидела, что глаза загорелись у всех. Это прекрасно, значит, они действительно готовы давать представление!

«Рассказать им про Пропавший цирк или не стоит?» – в который уже раз задалась вопросом Кристина.

С одной стороны, это не какая-то страшная тайна, по факту она ничего не меняет и ни на что не влияет. Разве что теоретически может заставить Джордана отказаться от дуэли, когда он поймет, что все они на самом деле – вовсе не противники, а части одного цирка, но Кристина сильно сомневалась, что директор «Обскуриона» окажется столь сентиментальным. А возможно, Джордан и так уже знает про Пропавший цирк, благодаря своим мистическим очкам.

С другой стороны, хотя новости о Пропавшем цирке и кажутся относительно безопасными, циркачи сейчас и так взбудоражены и напряжены до предела – стоит ли их волновать еще больше?

– И чего мы ждем? – ворчливо осведомился Кабар, вразвалочку подходя к Кристине и небрежно вертя нож в руках. Свернутый кольцами хлыст висел у него на поясе.

Кристина молча проглотила невысказанный упрек. И правда, сколько уже можно стоять и ждать? В отличие от обычных представлений, которые начинались в определенный час, здесь не было назначенного времени, и никто не появится, чтобы скомандовать им: «Заходим!» Нужно действовать самим.

Кристина прекрасно это понимала и все же сделать первый шаг и войти внутрь шатра никак не могла. Ей и прежде было страшно, слишком уж много значил этот шаг, слишком многое стояло на кону, а после того, как она узнала, что это – Пропавший цирк, стало еще страшнее.

Какой-то шум привлек внимание Кристины. Она обернулась, почти благодарная за очередную отсрочку, и увидела, как к ним четким строем и решительным шагом, словно солдаты на параде, приближаются «Обскурион» с «Инкогнионом». Черные костюмы «Обскуриона» идеально сочетались с черно-красно-белыми одеждами «Инкогниона».

Если «Колизион», «Инфинион» и «Обливион» представляли собой красочную пеструю толпу, готовую дать выступление, то эти два цирка выглядели небольшой армией, идущей сражаться, и от них буквально исходила агрессивная энергия, которая ощущалась почти физически и вызывала непроизвольное желание отойти в сторонку, чтобы не попасть под удар.

Впереди шел, опираясь на массивную трость, Джордан; мозаичные очки ярко сверкали, а металлический звон, который издавала только одна набойка его каблуков, был отчетливо слышен. Рядом с ним плавно скользила завораживающая в своей смертоносной грации Ронда.

– Крис, – негромко, но настойчиво позвал оказавшийся рядом с ней Дэнни.

Он был в своем черном шутовском костюме из «Обскуриона», но сэр Стич, не успев сшить ему новый, быстро добавил разноцветной отделки и деталей, а сам Дэнни нарисовал узор вокруг глаз не черной, а золотой краской и потому уже не казался выходцем из «Обскуриона».

– Крис! – повторил он, когда Кристина не ответила.

– Что?

– Мы заходим?

– Да, да, сейчас…

– Нас кто-то должен впустить?

– Нет.

– Тогда чего ты ждешь? – с непривычной настойчивостью в голосе спросил Дэнни. – Я не знаю, какие там правила, – кивнул он на красно-белый шатер, – но если Джордан зайдет туда первым, то он установит свои. И нам придется по ним играть, а это сразу поставит нас в невыгодное положение.

– Я… – начала было Кристина и замолчала.

Она была полностью согласна с Дэнни. Она тоже не знала, какие правила установлены в этом загадочном цирке и есть ли они вообще, но если нет, нужно создавать свои. Или играть по тем, которые навяжут другие. А это как раз то, что Кристина и так делала всю жизнь, – и только посмотрите, куда это ее привело! Если она не хочет снова оказаться в знакомой ловушке, надо зайти в шатер первой, прямо сейчас!

Да, Кристина все это понимала, но по-прежнему не могла ничего с собой поделать и отдать ту самую команду, которую от нее ждали. Стоило лишь ей открыть рот, и перед глазами появлялись искры, снопы сияющих серебристых искр, поднимающихся в воздух на месте удаления. А она не хотела видеть удаления своих друзей и понимать, что это она их привела к такому финалу.

На глазах сами собой навернулись слезы бессилия, и Кристина быстро отвернулась, чтобы никто их не заметил. Хорошо, что Джордан еще далеко и не видит ее позора, а Арлисс и Франческа заняты своими цирками.

Чем больше пыталась Кристина взять под контроль эмоции, тем больше они выходили из-под контроля. Дуэль еще не началась, а она уже рассыпалась и всех подводит! Нет, какое там освобождение