Острые, словно наточенные когти так и просились впиться в кожу предателя…

– Кс-кс, иди сюда, – опрометчиво позвал предатель. – Теперь ты можешь пройти между прутьями решётки.

Примеряясь, за что бы его укусить, Лара осмотрела Андреаса с ног до головы – чёрные ботфорты, чёрные штаны, чёрные кожаные перчатки с раструбами, чёрный камзол, ещё более чёрные накидка и фетровая шляпа с пером…

«Наверное, на прачке экономит, скупердяй».

Только у лица белели кружева батистового воротника. Пока она была человеком, скудное освещение не позволяло разглядеть все эти подробности. Андреас нетерпеливо поманил её рукой.

– Поторопись, пока стражник не проснулся.

«Он хочет принести меня в жертву! – осознала Лара и попятилась. – Потому и кошкой обратил!»

– Куда тебя понесло?

Не глядя на колдуна, она вскочила на окошко и пролезла между прутьями.

– Лара, не вздумай!

Этажом ниже выступал балкон.

«Если не расшибусь, то буду спасена».

Часть пути проехала на лапах, скользя по стене. Когда сопротивляться силе притяжения стало невозможно, оттолкнулась и прыгнула. Когти царапнули по каменной поверхности, и Лара опустилась на перила за дюйм до края – внизу качнулась земля.

Балкон вёл в неосвещённую комнату. Лара быстро метнулась в темноту, чтобы Андреас не успел проследить за ней через окошко камеры.

Комната оказалась кабинетом. Кошачьи глаза увидели то, что не смогли бы человеческие: бюро, кресло с высокой волнообразной спинкой, секретер, картины на стенах и… изумительный двустворчатый шкаф с резным готическим орнаментом. Лара застыла перед этим ясеневым шкафом, не в силах пошевелиться.

«Боже всемогущий, красота какая. Вот бы его унести».

Слева вспыхнул свет. Лара спряталась за шкаф, и в кабинет, держа перед собой подсвечник, вошёл епископ. Теперь он был облачён не в сутану, а в ночную сорочку до самых пят.

«Если он меня заметит, догадаться, кто я, не составит для него труда!»

Едва епископ прошёл мимо, Ларе нестерпимо захотелось прыгнуть ему на спину и вонзиться когтями точно так же, как он вонзил ей под кожу длинную иглу. Её желание было так велико, что когти выдвинулись сами собой. Но тогда бы она не сумела сбежать.

От невозможности отомстить своему мучителю Лара чуть не рычала. Когда епископ неосмотрительно повернулся к ней спиной, чтобы водрузить подсвечник на секретер, она стиснула зубы и выскочила в приоткрытую дверь.

Коридор утопал во тьме, что было очень кстати. Лара начала искать лестницу. В темницу её всегда отводили через чёрный ход. Как выйти к парадным дверям, она могла определить лишь приблизительно.

Спустившись по лестнице на первый этаж, Лара очутилась в большом зале, уставленном изысканной мебелью. Запрещая себе смотреть на эту роскошь, она побежала дальше. Парадные двери искать не пришлось – в столовой было открыто окно.

Спрыгнув во двор, Лара легко пролезла под воротами и помчалась по ночной улице. Сердце стучало от радости, заглушая все прочие звуки, пока воспрянувший разум вдруг не подсказал:

«Я же кошка!»

Лара даже остановилась.

«И что теперь? Куда идти? К Лизелотте и Генриетте?»

Жить в комнате сестёр, конечно, лучше, чем выживать на улице, но всё портил гадкий Пауль Мецгер.

«Они не смогут скрывать меня вечно, – обречённо подумала Лара. – Прятаться от двоих в большом особняке было не так уж и трудно. Но как прятаться от двенадцати человек, чьё любопытство граничит с бестактностью?»

– Лара!

«Чёрт тебя дери!» – Она бросилась за дом.

– Я всё равно тебя найду. Сейчас ночь, а ты вся белая.

«Чёрт бы побрал эту ночь! Что ж я в луже вымазаться не сообразила?» – посетовала Лара, на всякий случай озираясь в поисках какой-нибудь незловонной грязи.

Стук ботфортов по мостовой приближался, а грязь всё не находилась… Лара побежала вдоль дома, почти касаясь стены. Та, на удачу, тоже была белой, но скоро закончилась. Перед Ларой возник разрушенный дом, который ещё не успели восстановить. У дома не хватало крыши и стены, и в качестве даже временного укрытия он не годился. Зато за развалинами виднелся аккуратный ряд недавно построенных фахверковых[10] домов, и Лара устремилась к ним. Где-то бранились собаки, заставляя её сердце трусливо сжиматься.

«Мне бы только отыскать открытое окно…»

– О! Кошка.

Окно на первом этаже нашлось само – из него выглядывал мальчик лет четырнадцати в ночной сорочке.

– Кс-кс! Сюда!

Лара оценила дальность, подпрыгнула и через миг была на подоконнике.

– Какая славная кошка. – Подросток провёл ладонью вдоль её спины. – Вот бы родители позволили мне тебя оставить…

Перед внутренним взором Лары предстало её возможное будущее, и на глазах чуть не выступили слёзы.

«Ты обрекаешь меня на такую же жизнь, какую прожил сам. Тебе удалась прекрасная месть, Андреас».

Но она довольно близко познакомилась со смертью, чтобы признать неоспоримую ценность жизни. В какой роли – это уже нюансы.

«Пусть я буду чьей-то кошкой, зато живой».

– Ты ведь можешь у меня остаться? – спросил мальчик.

Лара хотела было кивнуть, но вовремя сдержалась и, подумав, ответила просто:

– Мяу.

На правах «славной кошки» она попыталась спрыгнуть на пол, в спасительную темноту комнаты, но подросток сам взял её на руки.

– Я в жизни не видывал у кошек таких умных глаз.

Внезапно мальчик крепко обнял её. Воздуху не хватало. Лара силилась вырваться, однако детские руки словно одеревенели.

За окном застучали шаги. Потом кто-то разомкнул душившие её объятья, как размыкают конечности почти окоченевших трупов, и, перенеся в руках по воздуху, прижал к чёрной жёсткой материи. В нос ударил ненавистный запах табака и мяты…

– Не обижайся, паренёк. Ты себе другую найдёшь, – услышала она. – Ша-мо-ун-цэр-ва-пар-ху.

Мальчик отмер. Но помочь ей уже не смог.

Когда колдун осторожно завернул Лару в свою чёрную накидку, перед её глазами встала картина, которой она никогда не видела: бабушка заворачивает мокрого чёрного котёнка в свою шаль, чтобы унести его навстречу смерти.

«Лучше бы я осталась в тюрьме».

Хотя колдун не применял никакой магии, выскользнуть из его рук в перчатках было невозможно, как ни пыталась Лара. Обессилев, она вцепилась зубами за край его кружевного воротника и потянула на себя.

«Не покусаю, так порву!»