— Ничего невозможного, уверяю. Немного расширить штат и ввести свободное пользование банком данных. Плюс передать записанную за нами «паузу» на хранение в отдел. Плюс — курс обучения для оперативных сотрудников приемам боя гуманоидных членов ассамблеи. Плюс…

Павел закрыл глаза. Шеф оседлал излюбленного конька, теперь эта торговля могла продолжаться вечно. Автобус подкатил к воротам фабрики и, не останавливаясь у снесенного шлагбаума, въехал на территорию.

Закоренелые интриганы еще продолжали спор, когда атлантка погасила свое облачко. Павел сразу почувствовал, как возвращается боль. Голова снова пошла кругом, а веки налились свинцом.

Автобус, видимо, ждали. Дверь открыли снаружи, от подъезда подкатили заготовленные носилки. К Павлу протянулись руки, и их прикосновение к обожженной коже вызвало настоящий фейерверк боли. На несколько мгновений сознание помутилось, и поэтому следующую картинку Павел сперва воспринял как бред. Черный капюшон ящера навис над носилками в полном молчании. Тьма под тканью почему-то показалась очень знакомой, и землянин подумал, что еще немного, и он начнет различать смарров по осанке.

— Чщахт?..

— Да, ч-ч-человек… — шипящие у ящера получились еще продолжительнее, чем обычно, — воздух шумел не только на языке, но и где-то в груди под плащом. — Ты с-с-сверш-ш-шил непоправимое!.. Оч-ч-чень с-с-скоро пожалееш-ш-шь!..

Отлично, просто отлично! Заработать проклятие от боевого мага — это как раз то, чего не хватало для завершения безумного дня. Впрочем, Потапов и Градобор все еще продолжали спор, выбираясь из автобуса, а значит — посмотрим, кто кого.

— Да пошел ты, ящерка… — выдавил Павел.

Очень хотелось рассмеяться от глупости угрозы, от собственной безбашенной смелости, но даже на такую чисто нервную реакцию у организма просто не осталось сил. В поле зрения появилась атлантка. Она что-то громко произнесла, обращаясь к смарру. Тот игнорировал ее слова еще две секунды, а потом проговорил:

— Ты поймеш-ш-шь с-с-слиш-ш-шком поздно… — он распрямился и тяжело, без былой легкости и плавности движений углубился в подъезд.

— Лучше поздно, чем никогда, — прокомментировал Потапов. — Что он тебе наговорил, Паша? Впрочем, не важно, даже если наши требования отклонят, то в обиду все равно не дадут. За свое самоуправство смарры будут некоторое время не в чести, так что отдыхай пока. Денька два-три у тебя есть.

Еще утром Павел воспринял бы такое предложение как издевательство, но как же все-таки меняются приоритеты, когда держишься на волоске…

Три дня!

Вполне достаточно, чтобы начать жить заново.

Светлая половина года завершалась. Солнце, свершающее свой извечный путь вкруг вершины Меру — величайшей из гор, давно склонилось к горизонту и теперь лишь временами приподнималось над ним, обегая кругом древний континент. Вот и сейчас, повиснув над самыми верхушками леса, покрывающего отроги, светило заливало страну северного ветра красным светом близкого заката. Еще несколько дней, и год переломится окончательно — наступит темное время, когда злаки перестанут произрастать, деревья потеряют листву и уснут, а животные и люди снова научатся видеть при свете звезд. Время, которое тоже надо использовать во благо.

Олен, нижайший из слуг Гиперборейской Общины, лицезрел закат с вершины Сферического храма. Его душа могла быть спокойной. За время светлого полугодия многое сделано: взращен обильный урожай, устроены новые хранилища теплых вод, заложен еще один пограничный град…

Постепенно налаживаются сношения с народами юга, из которых даже самые прогрессивные эллины слишком невежественны, чтобы познать природу вещей. Они умеют основывать государства и развивать искусства, но еще приписывают все происходящее вокруг воле богов.

Воины упрочили свои навыки и умения, творцы познали новые тайны, увеличив меру влияния разума человека на ткань мироздания и сделав вселенную еще немного понятнее и послушнее… Горожане — ремесленники и художники — тоже потрудились на славу. Гиперборея стала сильнее за прошедшее лето, и душа слуги Общины действительно могла бы быть спокойной, если бы не…

Шум взволнованного воздуха и басовитое гудение отвлекли Олена от созерцания вверенных его заботам земель и от собственных невеселых дум. Тень человека заслонила на миг солнце, и Богомысл — слуга одним рангом выше — повис над огороженной площадкой.

— Я-а при-ише-ел… — возвестил он, и Олен поспешно посторонился. Разговаривать в полете трудно — речь становится неразборчивой.

Богомысл опустился на каменные плиты, помедлил мгновение, успокаивая мышцы и складывая все еще трепещущие в такт последним вибрациям крылья.

— Позволь помочь, — Олен приблизился, ослабил слишком сильно затянутый плечевой ремень.

— Спасибо, — Богомысл вздохнул свободнее и сумел, наконец, заправить концы крыльев в подколенные чехлы. — Давно пора поменять их. Мои дети еще на заре надели новые, а мне все жалко расставаться — привык.

— Привычка — сестра лени. Она оправдывает нежелание перемен.

— Ты прав, — старший слуга кивнул. — К концу заката закажу себе новый комплект… Я принес вести, Олен. Нужен твой совет.

— Говори. Буду рад.

— Несколько вестей… — уточнил Богомысл.

— Тогда начни с простого.

— Хорошо. Во время передачи последней партии даров эллины нарушили законы гостеприимства.

Нижайший из слуг нахмурился.

— Что это значит?

— Они умертвили сопровождающих груз посланниц и захоронили их во славу своей богини Артемиды на острове Делос.

— Там, где мы выстроили храм во имя якобы нашего солнцебога — Феба?

— Да. Они называют его Аполлоном Гиперборейским.

— Я не слышал, что эллины совершают человеческие жертвоприношения.

— Этого никто не слышал, Олен.

— Значит, им понадобилось другое. Например — крылья девушек. Невежды полагают, что секрет полета — в хитроумном каркасе и перепонках.

— Возможно. Но что нам предпринять в ответ? Собрание Общин помнит твои слова о том, что южные народы — ключ к спасению, если наступит непоправимое. Однако после таких деяний…

— Все очень скоро разрешится, Богомысл. Так или иначе. Пока же я бы посоветовал и дальше приносить дары, которые эллины так ценят. Только не стоит доставлять их в тот самый храм. Лучше заворачивать груз в простую солому, чтобы не вызывать лишнюю зависть, и отдавать тюки у наших южных границ аримаспам. А они, в свою очередь, — исседонам или аргиппеям. И так далее — до самого Делоса.

— Но… — старший слуга помедлил секунду, подсчитывая, — это составит цепочку из семи племен.

— Верно. Ближайшие к нам уважают или боятся Гиперборею. Они подчинятся. А дальние — уважают эллинов.