Ледяная четверть — почти необитаема. Обращенная к холодной оконечности Противолежащего континента и не получающая тепла из океана, даже летом она не прогревается настолько, чтобы сбросить снежный покров. Только охота за морскими животными, полюбившими ледяные просторы, может заманить сюда гипербореев, но дары суровой природы этого края Арктиды порой слишком ценны, чтобы пренебрегать ими. Потому общины ловцов моржей и китовых пастухов малочисленны, но весьма уважаемы.

А над всем этим, как и над всей Землей, — высочайшая вершина мира, дающая жизнь четырем рекам, стекающим с ее склонов и делящим Арктиду на четыре почти равные части. Исконная земля общин воинов и творцов, природа занятий которых столь близка друг другу: постигать тайны мироздания, духовные и материальные, и заставлять их служить разуму и телу человека…

Вправе ли был нижайший из слуг игнорировать предупреждение, подвергая хотя бы тени опасности не уклад, но само существование страны, люди которой на тысячелетия опередили прочие народы, но нашли в себе силы не впасть в гордыню или искус подчинить себе планету? Слишком много знают они о том, как сущее устроено. Слишком мощные стихии держат в руках, чтобы выпустить их на свободу или предать забвению.

Красный свет заката наполнял сердце Олена тревогой, которая все отчетливее перерастала в страх, что он вот-вот опоздает со своим самым главным советом… Нижайший из слуг решительно перешагнул низкое ограждение и побежал по сферической стене храма, уходящей вниз все круче и круче… Когда же удержаться на ногах стало невозможно, крылья будто сами собой высвободились из чехлов, и воздух упругой и мягкой силой принял на себя тело гиперборея…

Его ждали внизу. Десятки слуг своих общин и не думали расходиться с площади перед храмом. Еще не опустившись на землю, Олен нашел взглядом слугу творцов и направил свой полет к его стопам. Участники собрания расступились, освобождая место, но тотчас снова придвинулись ближе, желая услышать долгожданный ответ.

— Я-а со-оветую тебе скорее возвращаться в общину, слуга, — выговорил Олен, едва уняв вибрации. — Пускай творцы готовятся подняться на вершины сейдов в назначенный час. Пусть они вплетут свой разум в ткань мироздания и изменят ее в угоду людей, усмиряя угрозу, мнимую или действительную.

— Я понял твой совет, — слуга творцов склонил голову в знак смирения. — Но это не имеет смысла, если все до единого сейды не будут сложены на подобающих местах к продиктованному звездами сроку.

— Они будут сложены, — Олен положил руку на плечо собеседника. — Спеши, слуга. А мы посоветуемся, как сделать то, что необходимо…

Слова, рвущие реальность напополам, были сказаны, и судьба мира в новой вероятности оказалась переписанной заново. Исчезла угроза миграции гипербореев на юг, которая привела бы со временем к широкому расселению и полной ассимиляции. Евразийский север и Индостан, населенные лишь примитивными племенами аборигенов, потеряли возможность получить новые знания и впитать в себя древнюю культуру. Раздираемая междоусобицами Эллада не имела шансов составить конкуренцию стране северного ветра.

Волей или неволей доминирующей силой нового мира осталась Гиперборея.

Подземный ярус Курского вокзала жил обычной, суматошной и шумной жизнью. Пересадочная станция между «Курской» и «Чкаловской» плюс проходы к путям пригородных поездов создавали находящиеся в постоянном движении людские потоки. Некоторое подобие системы задавали лишь меняющиеся строчки расписаний электричек и поездов дальнего следования, но разобраться в ней сразу мог только коренной москвич, регулярно пользующийся пригородным транспортом. Прибывающие, отбывающие, ожидающие поезда, спешащие на электричку или в метро люди — пестрая хаотически движущаяся толпа, в которой потерять группу из трех человек проще простого… Но только не такую.

Павел приметил троицу сразу, как только спустился с первого этажа здания. Наводка операторов процессора фабрики о возможной межвероятностной активности была, пожалуй, верной — эта группа заслуживала самого пристального внимания. Одежда? Нет, дело не в этом. Многие «профессионалы» с фабрики одевались куда более экзотично, несмотря на инструкции квартирмейстеров. Поведение? Пожалуй, да. В этом людском круговороте достаточно было всего лишь оставаться неподвижным, чтобы обратить на себя внимание. Но главное — выражение лиц. Неподдельное, почти детское удивление всем, что попадается на глаза, радостное и встревоженное одновременно: все новое интересно до жути, но вдруг оно окажется опасным?..

Павел влился в поток, берущий свое начало у выхода из метро, и достал телефон.

— Да, Паша, — сказала трубка голосом шефа.

— Похоже, наблюдатели правы, Сергей Анатолич, — доложил Павел. — У меня трое контактеров.

— Понятно… — шеф немного помолчал. — Не ошибся? Может, иностранцы?

Он, конечно, и сам не верил в то, что говорил, но надеяться на простое решение очень хотелось. Один, ну два пиратских прокола в месяц — еще терпимо… Но седьмой за две недели, причем из очень далеких от реальности ветвей, — это слишком много. Настолько, что пора всерьез задуматься о возможности скорой вероятностной флуктуации. Стволу, конечно, не грозит спонтанное перераспределение индексов в ветвях, но оно наверняка вызовет «сезонное обострение» у ассамблейщиков, а значит, работы в отделе прибавится.

— Что с ними делать? — спросил Павел. — Самому взять, или как в прошлый раз?

Шеф вздохнул. «Прошлый раз» закончился полномасштабной, построенной по всем оперативным канонам операцией по захвату контактера из какого-то замшелого аграрного мирка, где о боевых подвигах не мечтали с самого момента отделения от родительской ветви. Замять в московской прессе все последствия дела стоило Филиппычу и Потапову огромных денег и усилий.

— Сколько их? — спросил шеф.

— Трое.

— Ого… Твои оценки?

Продолжая двигаться вдоль стены, Павел снова присмотрелся к троице.

— Два парня и девчонка. Без оружия, да и вообще без ручной клади. Одежда наша или очень точная имитация. Носят без стеснения.

— Это плохо — знали, куда шли.

— Не похоже, — Павел снова критически осмотрел подопечных. — Очень уж растеряны. Скорее — ошиблись миром, или, кроме фасонов, им ничего про нас не известно. Какая-нибудь очередная утопия-столетка — ребята, похоже, впервые выбрались за пределы ветви.

Потапов помолчал, делая вид, что обдумывает ситуацию, хотя его решение было очевидным.

— Не нужно рисковать, Паша. Жди мобильную группу, они скоро будут.

— Понял. Жду.

Павел выключил трубку и попробовал выбраться из людского потока — объяснять шефу, что его приказ невыполним, времени уже не было. К центру зала целенаправленно приближался наряд, а контакт представителей власти с неподготовленными представителями иных ветвей мог закончиться чем угодно.

Не обращая внимания на сыпавшиеся вслед проклятия, Павел продрался через толпу. Он подоспел как раз вовремя, чтобы услышать сокровенное: «Сержант Темин, ваши документы, пожалуйста…», и, глядя на откровенно просиявшие лица контактеров, понял, что торопился не зря. Вслед за на редкость искренними и доброжелательными улыбками во все 32 зуба вполне могла последовать фраза типа: «Приветствуем вас, земляне».