Единорог предостерег ее ржанием и ментальным сигналом. Нобыло уже слишком поздно…

Сразу же за странной дорогой и иссохшими деревьяминачиналась осыпь, а тут же под ней — чуть ли не отвесный откос, почти пропасть.Цири вскрикнула, кольнула пятками бока сползающей вниз кобылы. Кэльпирванулась, перемешивая копытами то, из чего состояла осыпь. Это были отбросы. Восновном какие-то странные сосуды. Они не крошились под подковами, не хрустели,но лопались отвратительно мягко, клейко, словно огромные рыбьи пузыри. Что-тозахлюпало и замигало, поднявшаяся вонь чуть не свалила Цири с седла. Кэльпидико ржала, топтала навал мусора, стараясь выбраться наверх, на дорогу. Цири,задыхаясь от вони, ухватилась за шею кобылы.

Удалось. Неприятную вначале твердость странной дороги онивстретили с радостью и облегчением.

Цири, дрожа, взглянула вниз, на осыпь, оканчивающуюся вчерной глади озера, заполнявшего дно котловины. Поверхность озера была мертвойи блестящей. Так, словно это была не вода, а застывшая смола. За озером, засвалкой, за кучами пепла и отвалами шлака небо краснело далеким заревомпожаров, прорезаемым полосами дымов.

Единорог фыркнул. Цири хотела вытереть манжетой слезящиесяглаза, но тут же поняла, что весь рукав покрыт пылью. Пыль покрывала ее бедра,луку седла, гриву и шею Кэльпи.

Вонь удушала.

— Жуть, — забормотала она. — Отвратность… Мнекажется, вся я липну. Выбираемся отсюда… Выбираемся отсюда, да поскорее, Конек.

Единорог застриг ушами, захрапел.

Только ты можешь это сделать. Действуй.

— Я? Сама? Без твоей помощи?

Единорог кивнул рогом.

Цири почесала затылок, вздохнула, прикрыла глаза.Сконцентрировалась.

Вначале было только недоверие, отчаяние, страх. Но на неебыстро снизошла холодная ясность знания и Силы. Она понятия не имела, откудаберутся эти знание и Сила, в чем их корни и источник. Но знала, что может. Чтосумеет, если захочет.

Она еще раз кинула взгляд на замершее и мертвое озеро,дымящиеся терриконы отбросов, скелеты деревьев. Небо, подсвеченное далекимзаревом.

— Хорошо, — Цири наклонилась и сплюнула, —что это не мой мир. Очень хорошо.

Единорог многозначительно заржал. Она поняла, что он хотелэтим сказать.

— Если даже и мой, — она вытерла платочком глаза,губы и нос, — то одновременно и не мой, потому что далекий во времени.Несомненно, удаленный во времени. Ведь это прошлое либо…

Она осеклась.

— Прошлое, — повторила она глухо. — Я глубоковерю, что это прошлое.

* * *

Прямо-таки прорвавший тучи ливень, под который они попали вследующем месте, показался им настоящей благодатью. Дождь был теплый иблагоуханный, в нем смешались запахи лета, трав, грязи и перегноя, дождь смывалс них дрянь, очищал, доставляя истинное блаженство и отдохновение.

Как всякое чересчур долгое отдохновение, так и этообернулось монотонной, надоедливой и непереносимой нудностью. Вода, котораявначале обмывала, вскоре начала утомительно вымачивать, литься за воротник иопасно охлаждать. Поэтому они постарались поскорее выбраться отсюда. Из этогочересчур дождливого места.

Потому что оно тоже не было нужным местом. И нужнымвременем.

* * *

Следующее место было очень теплым, здесь стояла жара,поэтому Цири, Кэльпи и единорог высыхали и исходили паром, словно три кипящихчайника. Они находились на иссушенной солнцем вересковой пустоши на краю леса.Сразу же было видно, что это огромный лес, просто пуща, густые дикие инепроходимые дебри. В сердце Цири забилась надежда — ведь это мог быть и Брокилон,то есть наконец-то место знакомое и соответствующее.

Они медленно двинулись вдоль опушки. Цири пыталасьрассмотреть хоть что-нибудь, что могло бы подсказать, где они вдействительности находятся. Единорог похрапывал, высоко поднимал голову и рог,осматривался. Он был неспокоен.

— Думаешь, Конек, — спросила она, — за намимогут гнаться? Храп, понятный и однозначный даже без телепатии.

— Мы еще не сумели убежать достаточно далеко?

То, что он в ответ мысленно передал ей, она не разобрала.«Далеко» и «близко» — такие понятия не существуют? Какая спираль? Она не моглапонять, о чем он. Но его беспокойство передалось и ей.

Жаркое вересковье не было нужным местом и нужным временем.Это они поняли под вечер, когда жара стала спадать, а на небе над лесом вместояркой луны взошли две. Одна большая, другая маленькая.

* * *

Следующим местом оказался берег моря, крутой обрыв, скоторого были видны гривастые, разбивающиеся о скалы причудливые волны. Запахморя, ветер, крики крачек, чаек, пересмешников и глупышей, белой шевелящейсямассой покрывающих выступы обрыва.

Море уходило за горизонт, затянутый темными тучами.

Внизу, на каменистом пляже, Цири неожиданно обнаружилаполузаваленный галькой гигантский рыбий скелет с чудовищно огромным черепом.Зубы, торчавшие в выбеленных временем челюстях, были не меньше трех пядейдлины, а в пасть, казалось, можно въехать на лошади и спокойно, не задевая запозвоночник, продефилировать под порталами ребер.

Существуют ли в ее времени и в ее мире подобные рыбы, Цирине знала.

Они проехали по краю обрыва, а чайки и альбатросы совсем непугались и неохотно уступали им дорогу, более того, пытались клюнуть и ущипнутьКэльпи и Иуарраквакса. Цири сразу же поняла, что здесь никогда не видели ничеловека, ни лошади, ни единорога.

Иуарраквакс фыркал, тряс головой и рогом, явно беспокоился.Оказалось, не напрасно.

Что-то затрещало, совсем как раздираемое надвое полотно.Крачки взлетели, крича и хлопая крыльями, белое облако на мгновение затянуловсе вокруг. Воздух над обрывом неожиданно завибрировал, затуманился, какзалитое водой стекло, и лопнул. В трещины влилась тьма, а из тьмы высыпаливсадники. Вокруг плеч у них развевались плащи, красно-амарантово-кармазинныйцвет которых напоминал зарево пожара на небе, освещенном блеском заходящего солнца.

Dearg Ruadhri, Красные Всадники.

Еще не успел утихнуть гомон птиц и тревожное ржаниеединорога, а Цири уже заворачивала лошадь и посылала ее в галоп. Но воздухразорвался, и с другой стороны, из разрыва, развевая плащами-крыльями, вылетелиновые конники. Полукруг облавы замыкался, прижимая их к пропасти. Цирикрикнула, выхватывая Ласточку из ножен.