— А то! — Мэльфи напыжился, не заметивиздевки. — Крутил, понимаешь, все, да только шиш меня обманешь! Я тескажу, чего он задумал. Пошто сюда, в Вызиму, намылился! Небось думаешь, Ярре,он и его оборвыши в армию шли? Как и мы? Фига с маслом. Ежели так думаешь, тошибко ошибаешься. Знаешь, чего он задумал? Не поверишь!

— Поверю.

— Ему, — торжественно докончил Мэльфи, — емулошади нужны были и форма военная. Он надумал где-нито тут стибрить. Потому какудумал в военной одеже на разбой идти.

— Чтоб его палач повесил!

— И побыстрее! — Бондарев сын слегка покачнулся,прислонился к стене и расстегнул штаны. — Жаль мне токмо, что Огребок сМильтоном, дундуки, лбы деревенские, дали себя окрутить, пошли за Щуком. Так иих палач уже подвесить готов! Ну… в общем, накласть мне на них, лаптежников,понимаешь? А как у тебя-то, Ярре?

— В смысле?

— Ну, пристроили тебя куда-нито комиссары? —Мэльфи пустил струю на каменную стену. — Спрашиваю, потому как я ужезаписался. Мне надо за Мариборские Ворота, на южный край города. А тебе куда?

— Тоже на южный.

— Ха! — Бондарев сын несколько раз подпрыгнул,отряхнулся, застегнул ширинку. — Так, может, вместе воевать будем?

— Не думаю. — Ярре взглянул на негосвысока. — Я получил назначение в соответствии с моей квалификацией. Вбэ-эм-пэ.

— Знамо дело. — Мэльфи икнул и дыхнул на негоубийственной смесью газов. — Ты ж ученый! Таких умников небось на важныедела берут, а не на мелочишку какую. Что делать! Но покамест маленько ещевместе походим. На южный край города все ж вместе нам дорога.

— Так получается.

— Ну, так пошли.

— Пошли.

* * *

— Пожалуй, здесь, — решил Ярре, глядя наокруженный палатками плац, на котором перемешивал пыль отряд оборванцев сдлинными палками на плечах. У каждого оборванца, как заметил юноша, к правойноге был привязан клок сена, а к левой — пучок соломы.

— Похоже, не туда мы попали, Мэльфи.

— Сено! Солома! — слышались на плацу крикикомандовавшего оборванцами ефрейтора. — Сено! Солома! Держи равнение,так-растак мать вашу!

— Над палатками штандарты развеваются, — сказалМэльфи, — глянь сам, Ярре. Те самые лилии, о которых ты на большакедолбал. Штандарт есть? Есть. Армия есть? Есть. Стал-быть здесь. Верно попали.

— Ты, может, да. Я наверняка нет.

— А вона там, у забора, стоит какой-то чин. У негоспросим. Ну а потом пошло быстрее.

— Новенькие? — расставил ноги сержант. — Свербовки? Гони бумагу. Чего, мать вашу, стоишь будто столб? На месте шагоммарш! Чего, говодю, стоите, курвы? Нале-во! Кру-гом! А, курва! И напра-во!Бегом марш! Кру-гом, курва! Слушай и запоминай! Допрежь всего, курва, к провиант-мастеру!Получить обмундирование. Кольчугу, накладки кожаные, пику, курва, шлем и корд!Потом на муштру! Быть готовыми к перекличке, курва, в сумерки! Маааарш!

— Минуточку. — Ярре неуверенно осмотрелся. —У меня, кажется, другое назначение.

— Чеееево?

— Простите, господин офицер, — покраснелЯрре. — Я только о том, чтобы избежать возможной ошибки… Посколькугосподин комиссар четко… четко говорил о назначении в бэ-эм-пэ, вот я и…

— Ты на месте, парень, — фыркнул сержант, немногопомягчавший от того, что его возвели в офицеры. — Тут как раз и есть твоеназначение. Приветствую тебя в бэ-эм-пэ. Бригаде М… звонов Пехотинцев.

* * *

— А почему ж бы это, — повторил РоккоХильдебранд, — и что это за мода такая — вашим милостям дань платить? Мыуже все, что следовало, уплатили.

— Эх-ма, гляньте-ка на нижушка-умника. —Рассевшийся в седле уворованного коня Щук залыбился дружкам. — Уплатилуже! И полагает, что вше. Ну прям как тот петух, что думал, будто в курятникпопадет, а попал-то в ощип!

Окультих, Клапрот, Мильтон и Огребок согласно загоготали.Шутка была что надо. А забава обещала быть еще лучше.

Рокко заметил отвратительные липкие взгляды грабителей,оглянулся. На пороге халупы стояла Инкарвиллея Хильдебранд, его жена, а такжеАлоэ и Жасмина — дочери.

Щук со товарищи, паскудно усмехаясь, поглядывали на низушек.Да, несомненно, забава намечалась преотличнейшая.

К живой изгороди с другой стороны дороги приближаласьплемянница Хильдебранда, Импотьента Вандербек, ласково именуемая Импи. Это быладействительно складная девушка. Усмешки бандюг стали еще плотояднее иотвратительнее.

— Ну, недомерок, — поторопил Щук. — Гоникоролевшкой армии денежки, гони жратву, гони лошадей, выводи коров изкоровника. Мы не намерены ждешь штоять до ночи. Нам надобно ишшо нешколько деревеньнонче наведать.

— А почему, собственно, мы обязаны платить идавать? — Голос Рокко Хильдебранда слегка дрожал, но в нем по-прежнемузвучали настойчивость и упорство. — Вы говорите, мол, это на армию, мол,это для нашей же охраны. А от голода, спрашиваю я, кто нас охранит? Мы уже изимние уплатили, и на довольствие, и душевые, и поземельные, и подымные, иогневые, и зерновые, и бог знает какие еще! Мало того, так четверо из этогопоселка, в том числе и мой собственный сын, упряжками в военных обозах правят!И не кто иной, как шуряк мой. Мило Вандербек по прозвищу Русти-Рыжик, являетсяполевым хирургом, важной персоной в армии… Стало быть, мы с избытком наш данныйконтингенс выполнили… Так чего ради нам платить? За что и на что? И почему?

Щук долго глядел на жену низушка, Инкарвиллею Хильдебранд издома Бибервельт. На его пухленьких дочек, Алоэ и Жасмину. На красивенькую, каккуколка, наряженную в зеленое платьице Импи Вандербек. На Сэма Хофмайера и егодеда, старика Холофернеса. На бабку Петунью, яростно долбящую грядку мотыгой.На остальных низушков из поселка, побольше — на женщин и подростков, опасливовыглядывающих из домов и из-за заборов.

— Почему, шпрашиваешь? — зашипел он, наклоняясь вседле и заглядывая в изумленные глаза низушка. — Я те шкажу почему. Потомучто ты — паршивый нижушек, чужак, приблуда. Кто тебя, нелюдя отвратного,обирает, тот богов радует. Кто тебя, нелюдя, допекает, тот ишполняет добрую ипатеротичную обяжанношть. А такоже потому, что меня аж тошнит от желания твоегнездо нелюдшкое в дым обратить. Потому, что меня аж ошкома берет этих твоихнедомерок оттрахать. И потому, что наш тут пятеро молодцев, а ваш — горштьнедоделанных зашранцев. Теперь понимаешь почему?