— А вот мой муж так не считает, — заявила Нелл Брамуэлл. — Он рассказывал мне, что о вашем побеге только все и говорили.

— Может быть, пройдем уже к столу? — вмешалась Клара. — Миссис Феннел приготовила для нас замечательное угощение, причем делала это, помня, что идет война, так что не переводите продукты! — И они с Пирсом первыми направились в столовую.

— Хотела вам сказать, что Кантуэллы прислали свои извинения — они прийти не смогут. Во Франции погиб их племянник. Был застрелен, — спокойным сухим тоном сообщила за ужином Пруденс.

— Это вы про юного Тимоти Кантуэлла? — спросила миссис Фокс.

Клара заметила, что лицо ее при этом стало мертвенно-бледным.

— Боюсь, что да, — сказала Пруденс. — Кстати, он и сам был прекрасным стрелком, насколько я помню. Мы с ним много раз бывали на охоте.

Все подавленно притихли.

— Как же я хочу, чтобы все это наконец закончилось! — сказала Эмили Фокс, нервно хватая мужа за руку. — Они же говорили, что это будет длиться всего несколько недель!

— Все обязательно вскоре завершится, — ободряющим тоном сказала Клара. — Так говорят мои друзья, которые сейчас на фронте. И эта война, Великая война, станет последней. И люди больше никогда не будут воевать. Представляете?

Пирс пренебрежительно усмехнулся:

— До конца еще очень далеко. И эта война не будет последней. Это только начало таких войн, каких мир еще не видывал.

— Пирс, ты расстраиваешь миссис Фокс, — тихо сказала ему Клара.

— Это не я ее расстраиваю. Это война, — ответил Пирс.

На некоторое время наступило молчание, которое с улыбкой бодрым тоном прервала Клара:

— А кто-нибудь видел эти фильмы из Америки? Кино? Не дождусь, когда смогу посмотреть. Очевидно, это как будто смотришь спектакль, только на экране. Разве не захватывающе?

Из-за новости о гибели юного Тимоти Кантуэлла настроение у всех упало. После ужина гости собрались в гостиной, где им были предложены напитки. Клара видела, как миссис Фокс подошла к Пирсу и о чем-то тихо заговорила с ним. Он слушал ее с напряженным вниманием.

— Пирс, я могу попросить вас об одном громадном одолжении?

— Безусловно.

— Я очень переживаю, как там наш Феликс. Он не такой, как вы, Пирс, он сделан совсем из другого теста. И он никогда не смог бы стать героем войны, как вы. И я хотела бы попросить, чтобы вы как-то присмотрели за ним.

— Но мы с ним служим в разных полках.

— Я знаю это, но вы теперь — высокопоставленный офицер и, возможно, могли бы — ну, не знаю — разыскать его и поговорить с ним. Узнать, не нуждается ли он в чем-нибудь.

— Там каждый должен вести свою войну. Извините, — сказал Пирс и отошел от нее.

Клара попыталась сосредоточиться на содержании только что подслушанного ею разговора, но не могла оторвать глаз от расстроенного лица миссис Фокс.

Наконец уехали последние гости. Пруденс ушла спать рано. Клара с порога помахала на прощанье рукой отъезжающим, после чего вернулась в гостиную, где с бокалом портвейна в руке сидел Пирс и смотрел на языки пламени в камине.

Закрыв за собой дверь, она подошла и села на диван.

— Пирс, я случайно слышала ваш разговор с миссис Фокс. Неужели необходимо было вести себя с ней так холодно?

— Я не был с ней холоден. Я просто констатировал факты.

— Сын этой женщины сражается на фронте, и она голову теряет от беспокойства за него. Не нужны ей никакие факты, она хотела услышать несколько слов утешения.

— Что ж, тогда она обратилась не по адресу.

— И снова очередной проклятый факт! — сказала она так резко, что он даже поднял на нее глаза. Прежде чем продолжить, она прикусила нижнюю губу. — Я подумала… ты мог бы сказать ей, что постараешься что-то сделать для него.

— Однако это было бы ложью. У меня нет времени стараться что-то сделать для него.

— Тогда надо было соврать! Соврать, черт побери!

— Откуда ты нахваталась таких слов?

— От твоей сестры!

Пирс снова перевел взгляд на огонь.

— Предположим, я ей солгал. Тогда, если Феликса Фокса убьют и закопают непонятно где, она решит, что я не сделал того, что было в моих силах, и посчитает меня в какой-то мере ответственным за его смерть. Нет уж — лучше быть честным и говорить прямо.

— Пирс, не говори такие ужасные вещи про беднягу Феликса.

— Почему? Это же правда. Просто удивительно, что «бедняга Феликс», как ты выразилась, до сих пор не убит. Жизнь младших офицеров на войне очень коротка — большинство из них гибнет первыми. Одна секунда — и нет уже ни прекрасного воспитания, ни отличных манер.

— Но ты же не погиб!

— Я совсем другой.

Она внимательно посмотрела на него и встала.

— Я отправляюсь спать. Ты идешь?

— Допью вот это и приду, — ответил он, кивая на свой бокал.

71

Рори Конуэй забрал документы, подписанные Пирсом, которого для этого пригласили в контору адвоката.

— На этом все текущие дела по поместью решены, — с улыбкой сказал Конуэй. — Благодарю вас, лорд Армстронг.

Пирс кивнул.

— Когда же вы возвращаетесь во Францию?

— Через несколько дней.

— Честно говоря, я вам не завидую. Но надеюсь, что очень скоро вы вернетесь домой снова.

— Сомневаюсь.

Рори Конуэй подумал про визит Пруденс в его контору и о ее распоряжении подготовить проект документов о разводе Пирса с Кларой. Он не спешил его выполнять, потому что хотел убедиться, что делается это с согласия Пирса. Теперь же он решил, что наступил самый подходящий момент для того, чтобы выяснить намерения лорда относительно его жены, его сестры, его дома и его поместья.

Пирс полез в карман своего форменного кителя за серебряным портсигаром, достал оттуда сигарету и закурил. Он предложил закурить и Конуэю, но тот отказался.

— Я бросил — говорят, это вредно для здоровья, — улыбнулся Конуэй, но затем лицо его стало серьезным. — Как и эта война, во всех отношениях… — Он выдержал паузу, как бы колеблясь в нерешительности. — Лорд Армстронг, мне бы хотелось затронуть еще одну очень деликатную тему. Вы не думали о том, чтобы привести в порядок ваши дела, пока вы находитесь дома в отпуске?

— Я думал, что как раз этим мы с вами и занимаемся.

— До сих пор речь шла о повседневном управлении вашим поместьем. А я говорю лично о вас, имея в виду рассмотрение того случая, если — не дай бог, конечно, — вас вдруг убьют на войне.

Глаза Пирса удивленно округлились.