будто не понимал, что такую женщину как я, могло увлекать в грубой работе Иванова.

Я фальшиво улыбнулась и ответила с притворным энтузиазмом:

— Да, это так ново и захватывающе.

— Ну-ну. — буркнул Каплан и подмигнул Богдану.

Бойцы ОМОНа в штурмовых щитах синхронно, по команде, ровно в час ночи, вломились в ворота “Послушников”. Собачий лай, крики "Полиция!", звон разбитого стекла. Люди в масках рассредоточились по территории.

Рация ловила мужские грубые голоса:

— “Левая чисто!”

— “Правая чисто!”

— “Главный корпус — движение на втором этаже!”

Сквозь распахнутые двери оперативники увидели странную картину: десятки людей в белых балахонах стояли в кругу, сливая кровь в металлические чаши. На стенах — знакомый символ — бесконечность в соцветии амаранта.

Щелчок рации:

— “Каплана на третий этаж.”

Судмедэксперт потянулся за своим чемоданчиком, что лежал рядом со мной на заднем сидении.

— Долг зовет. — на распев сказал Каплан. — Я может тут надолго. Если надоест, ключи оставлю в зажигании, только потом “оттелеграфируй” мне, где оставишь машину.

Иванов угукнул словно филин.

— Да, специально для вуайеристов, у меня в бардачке есть бинокль. Ничего крамольного. Не смотрите так. Просто забыл сдать его в театре после спектакля. — подмигнул судмедэксперт мне и хлопнул водительской дверью.

Иванов пересел на место Каплана за руль и достал из бардачка бинокль, приложил его к глазам, настроил линзы. Майор наблюдал издалека, громко цокая губами от досады, что он не имел права участвовать в обыске. И ему оставалось просто сидеть и ждать.

— Что видишь? — спорила я Богдана.

— ОМОН и “послушников”. Их вяжут. То есть… — осекся Богдан. — … задерживают.

Рация снова затрещала, Иванов оторвался от бинокля и уставился на мигающие огоньки автомобильной рации:

— Каплан на связи. Прошу подняться прокурора на третий этаж. Приём.

— Седаков слушает. Что случилось?

— Тут минимум 50 пакетов с кровью! И… что это? Откройте, пожалуйста, программу. — пробормотал Каплан кому-то в сторону. — Черт… Они её продавали.

В разговор судмедэксперта вмешался третий голос:

— Подвал. Требуется судмедэксперт.

— Что такое? — отозвался Каплан.

— Тут холодильники. Трупы.

Я взглянула на Иванова через зеркало. Он обнял руль и прикусывал зубами край ладони.

— Все это время… У нас под носом. — прошептал Богдан и снова приложил к глазам бинокль. — Черт. — Иванов налег всем телом на руль. — Это же их рекламное лицо, их “гуру”, что на всех плакатах. Он уходит. — Богдан откинул бинокль и завел автомобиль. Машина затряслась, затарахтела.

Гуру секты — высокий мужчина с длинными седыми волосами и в белом одеянии — выскочил из задней двери и рванул к припаркованной на другой стороне улицы “ГАЗели”. За ним бросились двое оперативников. Сектант быстро сел за руль, рванул с места, чуть не сбив стражей правопорядка.

Предупредительный в воздух. Иванов вздрогнул и положил руку на рычаг коробки передач.

— Едем! — майор не выдержал. Двигатель взревел, когда Богдан вдавил педаль в пол. Машина рванула, шины взвизгнули на сухом асфальте.

Рация затрещала:

— Внимание, сто сорок седьмой! Подозреваемый на белом микроавтобусе “ГАЗель” движется к промзоне.

— Вас понял. — отозвался сто сорок седьмой.

Иванов сел на хвост “ГАЗели”. Гуру пытался справится с габаритами микроавтобуса, от чего белую тачку заносило, то в право, то влево. Майор лихо резал повороты на асфальте, пытаясь притиснутся сбоку микроавтобуса.

— Держись! — крикнул мне Иванов и крутанул руль. Наша машина и “ГАЗель” сцепились боками. На Богдана полетели мелкие осколки пластика и стекла.

Из окна микроавтобуса появилась рука с зажатым пистолетом. Выстрел. Иванов втянул голову, будто пытался спрятаться от пули.

— Урод. — прорычал Богдан и еще раз крутанул руль.

Удар. Микроавтобус завихлял, гуру потерял управление, выжал газ и резко развернулся против потока.

Фура позади заскрежетала тормозами, перекрывая дорогу нагонявшей нас полиции. Иванов не сбавляя скорости рванул по обочине, снося дорожные конусы.

“ГАЗель” влетела в заброшенную промзону. Микроавтобус летел как призрак — без фар, только отблески луны на белой краске. Последний поворот — и вдруг глухой удар. “ГАЗель” врезалась в бетонные блоки, перевернулась через капот и замерла на боку. Металлический скрежет — наша машина развернулась поперёк, подсветив фарами заброшку. Гуру выполз из микроавтобуса и побежал прочь.

Иванов быстро достал свой пистолет из кобуры, выпрыгнув из автомобиля.

— Подожди! — крикнула я в спину Богдану, но он не услышал. Майор побежал за белым силуэтом, скрывшимся за бетонной стеной. Я ринулась за полицейским. Вдруг, выстрел. Второй. Когда я настигла Иванова, он тряс за грудки седовласого рекламного “гуру”. Тот что-то жевал…

— Яд! Он глотает яд! — закричал Богдан, но было поздно. Сектант скорчился в конвульсиях, изо рта пошла пена. Он прохрипел:

— Вы… никогда… не найдете… того… кто по — настоящему бессмертен.

— Уже нашли. — процедил Иванов. — И убили.

Глаза седовласого гуру округлились и наполнились слезами. Он со стоном выдохнул и так и замер, с широко распахнутыми мокрыми веками. За спиной послышался вой сирен, а на бетонных стенах заплясали синие и красные огни.

— Анна, уходи.

— Но ты…

— Я справлюсь. В конце концов, я все еще полицейский. Встретимся у тебя, на рассвете.

Я попятилась назад и скрылась в ночной тьме. Иванов встретил коллег, показал им свое удостоверение и кратко объяснил, что произошло. Когда я поняла, что Богдану ничего не угрожает, я побежала прочь к шоссе.

* * *

Вечная жизнь. Люди до сих пор пытаются отыскать способ продлить свое существование в этом мире. Ищут пути, занимаясь научными изысканиями, обращаются к оккультным практикам, фантазируют об этом в книгах и кинофильмах.

Недавно, мне звонил Роман из Абу-Даби. Он сумел открыть клинику, исследующую генную терапию и крионику. Для любого смертного это должно быть заманчиво. Но если представить, что человек проснется через двести лет, выйдет из криосна, его тело останется здоровым и неповрежденным, но вокруг будут чуждые ему социальные коды, другая музыка, исчезнувшие языки и страны и все кого он любил и кто его любил давно мертвы, будет ли такое бессмертие благом?

Петер развлекался ночами, перед огнем домны, книгами, оставленными Романом. Недавно он поделился со мной прочитанной историей о том, как главный герой загрузил свое сознание в компьютер, чтобы жить вечно, существовать в электронной сети. Но остался ли герой этой книги собой или это просто копия, не способная к дальнейшему развитию и накоплению опыта? Мы спорили долго, так и не найдя ответа. К тому же я все равно оставалась в проигрышной позиции, так до сих пор и не поняв принцип, по которому можно скопировать свое сознание в сеть.

Богдан расспрашивал меня, что с ним будет когда ему когда всё приестся. Наскучит.