казались неправильными. Она и Войко. Брачный обряд, во время которого лента оплетает запястья суженых… Там, рядом с ней должен был быть не сын купца.

Одна из мавок будто ухватила мысль Русланы и вытащила ее наружу:

– Ну же, полукровка! Поцелуй свою суженую!

Короткий вдох скользнул по приоткрытым губам. Все вокруг кричали о поцелуе, но Руслана не слышала голосов. Только грохот сердца, которое трепыхалось, как угодившая в паутину бабочка.

Поцелует ли? Станет ли?

Зоран казался таким же потерянным и смущенным. Даже в сумерках было видно, как горит его поцелованное жаром лицо, а глаза… Руслана так и не поняла, что за чувства вспыхнули в зеленых озерцах, направленных на нее. Всего на миг она решила, что Зоран наклонится и коснется губами ее губ. Но страж, наоборот, отпустил ее плечи и, не отворачиваясь, спиной вперед шагнул к берегу.

– Пойдем, – позвал он и подал Руслане руку.

Под недовольные возгласы и резкий, осуждающий свист она ухватилась за открытую ладонь. Зоран вытянул ее за собой на мелководье.

– Так нечестно! – кричали духи. – А как же задание для пойманной?

– Неинтересно!

– Где же поцелуй?

– Что будем делать? – Руслана скрестила руки на груди, чтобы спрятать просвечивающее сквозь мокрую ткань тело. Хотя вряд ли бы ее вид кого-то удивил… Духи в большинстве своем одежду не носили вовсе.

– Ничего, – Зоран пожал плечами, и их коснулись влажные кончики светлых волос. – Мы ведь не шуты и не должны делать то, что нам не хочется.

Она заметила, как Зоран взволнованно пожевал губу. Испугался или расстроился?

Внезапный порыв толкнул Руслану к Зорану. Она подскочила к нему, коснулась ладонью лица, направляя его к себе. Встала на цыпочки и легонько коснулась губами гладкой после недавнего бритья щеки.

– Не считается! – негодовали зрители. – Слишком мало! Еще!

Но Руслана уже ощущала себя так, будто с разбегу нырнула в бездонный океан. Успокаивало лишь то, что Зоран разделял ее чувства. Оба стояли, как громом пораженные, и смотрели друг на друга, стремительно краснея.

– Это чтобы н-нас с праздника н-не выгнали, – заикаясь, Руслана первая уронила взор к босым ногам. Принялась рассматривать травинки, которые налипли на влажную кожу.

Смотрела, а сама думала, что глаза Зорана все равно ярче, красивее, чем даже самая молодая зелень.

– Угу, – глухо раздалось рядом. – С-согласен.

Но главный заводила-водяной все равно остался недоволен. Он забрал ленту водящего у Зорана и пригрозил им с Русланой, чтобы в игру больше не лезли. Не хотят задания выполнять, так нечего другим веселье портить!

А они только и рады. Сбежали на край поляны и сели под дерево, где лежали их вещи. Со стороны смотрели, как играют в догонялки духи, но только потому, что не знали, куда в смущении деть глаза.

– Весело тут все-таки, – спустя время сказал Зоран.

Несмотря на то что солнце уже село, на поляне было жарко, как днем. Одежда на них быстро сохла.

– Беззаботно. – Руслана поправила венок и поставила подбородок на руки, которые сложила на коленях. – Словно крохотный отдельный мирок. И даже солнце у них свое. Летнее.

– Хороший момент Морошка для свадьбы подгадала. Поди уже к утру здесь все вновь снегом заметет.

– Думаешь? Если Мороз слабеет…

Она запнулась. Не знала, что следует за этим «если», потому что никогда о нем не задумывалась. Всю жизнь колесо времен года исправно катилось по Хрусталю и его окрестностям. Что будет, если зима ослабит свою власть, а потом и вовсе исчезнет?

– Я люблю зиму, – признался Зоран. Он прижался спиной к стволу дерева и запрокинул голову, глядя на ярко-зеленую молодую листву. Когда она только успела распуститься? – Мое любимое время года.

– Потому что доставучие людишки больше дома сидят, а не по улицам колобродят?

Его кадык дернулся, когда Зоран выдохнул короткий смешок.

– Зима – время года с характером. Она может быть тихой и нежной, а может разразиться пургой, которую переживешь, только если ледяная госпожа сжалится. Она обворожительна…

– И убийственно красива. – Руслана вспомнила, как четко видны следы зверей на свежевыпавшем снегу. Как он блестит, переливаясь на свету. Как зимой звезды кажутся выше, а воздух – звонче.

Вспомнила, как Уйка танцевала в небе, точно была одной из сотен снежинок.

– Уйка была бы в ужасе, если бы пошла в лес с нами. Интересно, как у нее сейчас дела?

Зоран посмотрел на небо, где широкий месяц шествовал к своему трону среди звезд.

– Готовится, наверное, ловить своих мышей.

– Она бы сейчас надулась, – Руслана показательно выпятила нижнюю губу и низко нахмурила брови. – Это не мыши, а души умерших! – провозгласила поучительным тоном.

– Ты, посмотрю, каждое ее слово ловишь. А сначала носы друг от друга воротили.

– Мы из разных миров.

– Ты мясо ешь, а она с ним дружит?

– И это тоже. Но ты понимаешь, о чем я. – Руслана на какое-то время умолкла, глядя, как какой-то аука, выполняя задание прошлого воды, на скорость заталкивает в себя пирожок. – Уйка принадлежит Нави больше, чем Яви, и все равно тянется к людям.

– Она застыла на границе двух миров. Пытается балансировать, но рано или поздно это кончится плохо, – промолвил Зоран, и в его хрипловатом голосе Руслана услышала то, о чем молчали слова.

Он говорил не только об Уйке, но и о себе.

Волчий вой взрезал ночь. Протяжный, как чей-то далекий плач, и пугающий, как песня палачей.

Они уже идут.

– Так быстро? – спокойствие и умиротворение слетели с Зорана, как пыль от порыва ветра.

Руслана тоже подскочила на ноги. Торопливо обулась, оделась, закинула колчан за спину. Зоран же надел пояс с ножнами.

– Чего это вы? – уже знакомый Руслане аука расселся на корнях. Качая ногами, он смотрел на сборы гостей. – Волков напугались?

– Это не просто волки. – Руслана схватила с земли лук. – Это предупреждение. Палачи идут сюда.

– Опять?! – Аука вскочил с корней и ухватился за волосы, что напоминали сухую траву. Он чуть ли не рвал их на себе, и глаза его становились все шире от удивления и паники. – Это вы виноваты! Вы сюда этих гадов приведете! Они же всех нас пере– бьют!

– Нет, если скажешь Морошке спуститься. Мы поговорим и тут же уйдем. Палачи вас не найдут, – пообещал Зоран, уже шагая за Русланой в самую оживленную часть поляны. Туда, где над опушкой кружилась со своим возлюбленным Морошка.

– Разойдитесь! – запищал аука, расталкивая гостей. – Угомонитесь! Ну!

Духи смотрели на ауку с раздражением, но послушно расступались. Шептались, глядя на вооруженных Зорана и Руслану, но умолкли, стоило ауке завере– щать:

– Морошка! Моро-ошка! Спустись!

Но невеста оставалась глуха.