Храм Дебод — удивительное строение, которое подчас стесняет сознание тем, что не соответствует архитектурному стилю Мадрида. Исторические факты таковы, что этот храм был дарован, как отмечают историки в 1968 году, Египтом королю Испании за оказанную помощь при спасении храмов Абу-Симбел от затопления при строительстве водохранилища Насер для Асуанской плотины. Существуя в Египте, он был центральным религиозным местом для посещения его паломниками. За постройками, окруженными прудом, покоится храм-часовня, в вечерние часы превращающийся в светящееся великолепие, отражающееся на водной глади. Внутри воздвижения расположены иероглифы, на стенах запечатлены древнеегипетские изображения, увлекающие тайной жития фараонов, проведения ими древних ритуалов, вскармливающие рассудок на рождение многочисленных вопросов.

Под палящим солнцем, усевшись на плиты, положив ногу на ногу, возле водоема, веющего свежестью, я узреваю мускулистого мужчину с напыщенным, измученным видом стремящегося ко мне, словно он всю ночь пытался найти способы разыскать незнакомку. Я складываю листы с записями для книги в сумку, приготавливаясь к непростой беседе.

Как только Мейсон занимает место рядом, он слегка с сердитым тоном бурчит, уткнув нос в ноги:

— Я опросил часть людей, которая была вчера на маскараде и все без толку. Попытки безуспешны. Отправившись в «Планету стиля», чтобы узнать о ней там, меня не впустили уже на входе. — Да, мистер Франциско настоящий дотошный охранник. Без пропуска не пропустит. «Фух… Мысленно благодарю его». — Я был уверен, что моя «Мэрилин Монро» там… — МОЯ МЭРИЛИН МОНРО? Мое сердце бьется, как колышущаяся зелень, подхваченная мощным порывом ветра. — …Что она сидит на занятиях и, как и я, мыслит о той искре, пробежащей между нами… — Я накаляюсь от каждого его слова. КАКАЯ ИСКРА? БОЖЕ, НИЧЕГО ЖЕ НЕ БЫЛО! — Проклинаю того парня, который утащил ее из-под моего крыла. Я хотел пригласить ее на встречу… — Поддаваясь ослеплению, он произносит с сопряжением мимики, ярко выражавшей его чувства: — Очарование, внушающее чарующую прелесть, пленительную женственность… Она что-то сделала со мной!.. — живо возглашает он. — Бог ты мой! В кого я превратился? Зачем я вообще оказался на этом маскараде!.. — потрясает воздух жестами рук.

Мысль, что этот несчастный ищет меня, прорезает мозг.

— Мейсон, я… — начинаю я, но он не дает мне продолжить.

— Виноват, — напористо вставляет он. — Чудовищная бестактность начинать разговор с этого. — Пламя пылкой страсти зажжено в юноше не на шутку.

Следя за движением его лихорадочно развивающихся мыслей, я с расстановкой пытаюсь хоть что-то сказать:

— Если ее увел мужчина, по твоим словам, то тебе не помешало бы обдумать, что…

— Я не собираюсь думать, я собираюсь действовать! Я способен на самый отчаянный шаг! — громко выражается он. — Эта девушка воспламенила самого меня, мою бесчувственную душу, уже ни во что не верящую, и я не отступлю. Тем более, в дверях агентства я встретил твою подругу темнокожую. — Джуана. В сердце вонзается сталь. Она не смолчит. Она все ему расскажет. «Боже». — Правда, — глубоко вздыхает он, — Джуана не смогла меня полностью выслушать, так как спешила домой. Но она пригласила меня на свой день рождения. Сказала, там пообщаемся, будет море девчонок, ее подруг, и я найду ту, которую ищу. — Это в стиле Джуаны, приглашать тех, кого она совсем не знает. Что там делать Мейсону? И мне придется идти одной, без Джексона. — На маскараде были представительницы из трёх модельных организаций, говорил отец. — Так в этом замешен ещё и Марк. — Я был в двух, но мне не удалось ее встретить. Да и меня посчитали больным на голову, когда я достал обувь… Ручаюсь, она из агентства «Планета стиля». Там самые красивые модели!

«Он на верном пути. Я не знаю, что мне делать?»

«Сказать, нужно сказать правду», — указывает сознание.

— Я себя чувствую настоящим дураком, нося эту туфлю, — шлепает себя по лбу.

Минуту-другую, я собираюсь с духом и молвлю тонким голосом:

— Мейсон, послушай! — Он пристально смотрит на меня. — Тебе не стоит ее искать, потому что…

— Точно! Как же я мог не дойти до этого! — Сидя в позе опечаленного человека, думая о том, кого он даже не знал, в нём что-то озаряется и разрывает мою попытку раскрыть личность «Мэрилин Монро».

Я раскрываю глаза.

— Я через отца свяжусь с организаторами, чтобы мне предоставили съемочный материал аукциона, отыщу мою «Мэрилин Монро», узнаю о каждом ее шаге, ступавшем ею в этих неземных туфельках, запечатлею фотографию, чтобы она ожила из облика, который сидит в моей памяти! И так я смогу навести о ней справки! Я узнаю, что за тип украл ее от меня! — Как только эти взрывные слова, сказанные им с быстротой молнией, достигают моего слуха, я все больше начинаю ощущать себя героиней мелодрамы. — Пойду на что угодно, лишь бы найти ее! Она зажгла, зажгла фитиль в моем холодном сердце!..

И с этим пронзившим душу заключением на все готового влюбленного с помутневшим рассудком и величайшим нетерпением он опрометью удаляется, бросив наспех, что нельзя терять ни минуты.

Остаюсь наедине с собой. Образ моих мыслей всецело повернут в две стороны: Мейсон, не держащий свою страсть в узде, переходящую в помешательство, его амурные походы и болеющий Джексон, явно утаивающий что-то от меня. «И Даниэль».

Наткнувшись на три уловки, — переписка братьев, которую мне не удалось дочитать до конца, фотография меня и Мейсона, вылезшая в реальное око, ночной звонок, смысл которого замурован от меня любимым, — я предчувствую, что за моей спиной творятся какие-то действия. Быть может, за мной и вправду кто-то следит? Или за Джексоном, так и не раскрывшего мне последний разговор с отцом Беллой? Нельзя исключать, что за всеми этими событиями может стоять и моя мать, пытающаяся навредить Моррисам. Милана Фьючерс вышла на арену противоборствующих страстей. Джексон точно мне ничего не расскажет, стоя на воротах моего спокойствия, которое никто не может нарушать. Пожалуй, я тоже повременю рассказом ему о Мейсоне и о том, что он ищет меня. На дне рождении Джуаны попробую выдать ему правду. «День, два и он успокоится. В конце концов, он обязуется скоро уехать из Мадрида домой», — подбадривает меня разгоряченное воображение.

Связавшись с Марком, я опрашиваю его о маме, с которой он помирился, что вызывает во мне радость. Про кольцо он и не заикается. «Сдержу хоть одно обещание Мейсону». Если будет нужно — мне об этом и Марк, и мама расскажут.

— Мы с Анной и Мейсоном подошли попозже. Попробую предположить, что ты ушла, когда уловила взглядом маму? А я и не