Так оно и было на самом деле. Эдриана поймали. Он воспринял это спокойно и, получив дозу опиатов по поводу сломанной ноги, казался достаточно счастливым. Полиция тоже была довольна. А на следующий день я увидел фотографию начальника ограбленного почтового отделения, и даже он выглядел вполне счастливым. «Я поднял тревогу, побежал за ним и повалил на землю», – цитировали его слова под фотографией, на которой он стоял, скрестив руки на фоне своего отделения.

Мне потребовалась где-то неделя, чтобы разобраться в сути дела. Даже после нескольких лет, проведенных в больнице, Эдриан все еще был в долгу перед дилером. Долги – это всегда плохо, особенно когда вы должны деньги людям, которые скорее покалечат или убьют вас, вместо того чтобы присылать судебных приставов.

После побега Эдриан несколько дней шатался с кем-то из своих друзей, выкурил немного марихуаны и влез в еще большие долги, раздобыв и употребив героин. Как раз тогда дилеры напомнили ему, что пришло время рассчитаться, поэтому он и решил ограбить почтовое отделение.

Первая часть его плана, как он сам сказал, прошла довольно гладко. Все отметили, что он был достаточно равнодушен к случившемуся, его не смущал взволнованный и напуганный его действиями начальник почтового отделения, впрочем, уважение к чувствам других никогда не было его сильным качеством.

ЭМПАТИЯ ВООБЩЕ НЕ ЧАСТО ВСТРЕЧАЕТСЯ У ТАКИХ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫХ Я ЛЕЧУ.

Эдриан уходил с почты с «нечестно нажитыми деньгами», скорее всего, не больше, чем за час до того, как мне позвонил доктор Ниш. Он услышал, как сработала сигнализация, и ускорил шаг. Почтовое отделение расположено на небольшом холме. И вдоль него проходит низкая стена. Перепрыгивая через стену высотой полметра, Эдриан не ожидал, что на другой стороне придется спрыгивать с высоты почти два метра.

Ему не хватало умения проявлять внимание к другим. Но дело не только в этом. Характеризовать всех пациентов в отделениях средней безопасности одинаково было бы несправедливо – некоторые, например, очень сообразительны, в то время как другие с трудом могут открыть банку фасоли. Печальная реальность такова, что большинство из моих пациентов получили очень ограниченное школьное образование и могут даже не обладать элементарными навыками, например, не все умеют хорошо писать. Они импульсивны по натуре, и, как правило, не планируют свои преступления заблаговременно и скрупулезно. Если уж на то пошло, в их жизни вообще почти нет места перспективному планированию. Я никогда не верил, что более длительные сроки тюремного заключения испугают преступников и они откажутся от преступления.

Впрочем, не важно, что именно было причиной эмоциональной и физической неуклюжести Эдриана, но марихуана, которую он употребил в то утро, и ломка от опиатов однозначно не улучшили ситуацию: он неверно оценил высоту, неловко приземлился и сломал ногу.

С психологической точки зрения он до сих пор был склонен связываться с неподходящими людьми, был неспособен управлять своими финансами, занимал прокриминальную позицию, ему была свойственна импульсивность, склонность к совершению правонарушений и употреблению наркотиков.

Следующим было отсутствие приспособляемости. По его словам, у него не было «плана Б», он просто сидел там со своим «мешком добычи» и думал, что с этим делать. Затем он решил «выбросить его», чтобы отрицать совершенное ограбление. Я же подозреваю, что он, скорее всего, просто увидел, как друг выходит из аптеки, и решил проявить щедрость.

Его арестовали довольно быстро. Да, к вам домой после кражи со взломом полиция не приходит в ту же минуту, но вот в почтовом отделении с включенной сигнализацией, особенно когда преступник со сломанной ногой сидит в десяти метрах от входной двери и ожидает ареста, полицейские оказываются очень быстро. Как только приехала полиция, вышел начальник почты и «повалил его на землю», подозреваю, в тот момент, когда этого никто не видел. Затем преступника отвезли в ближайшую больницу, а остальное вы знаете.

Но, несмотря на всеобщее счастье, предстояло принять другое решение. Эдриан совершил новое преступление, и, в то время как предыдущее преступление привело к постановлению о госпитализации, на этот раз не было никаких причин, по которым она была необходима теперь. Я ненадолго привез его обратно в Лейквью-Хаус, но усомнился в целесообразности его пребывания там.

Следующим шагом стало обращение в магистратский суд, но, поскольку пациент совершил серьезное преступление, дело передали в Королевский суд. Он признал себя виновным, а затем мне пришлось написать отчет, чтобы проанализировать варианты вынесения приговора. Я сказал суду, что, хотя у него шизофрения, она недостаточно серьезна, чтобы пациент нуждался в стационарном лечении, и повторную госпитализацию я не рекомендовал.

Тогда суд поступил так, как поступают со всеми людьми, которые грабят почтовые отделения. Его отправили в тюрьму[55].

К этому времени всякое счастье полностью испарилось. Эдриан очень расстроился из-за того, что попал в тюрьму.

– Я перестану принимать эти гребаные лекарства.

Прокуроры, похоже, намекали, что любой, у кого есть хоть капля мозгов, не выпустил бы его из больницы, поскольку стало совершенно очевидно, что он совершит повторное преступление. Ну, один из них сказал про меня, что я «в лучшем случае неосторожен, а в худшем – безрассуден…» Судить других всегда легко и просто.

Меня действительно задело, что начальство попросило меня пересмотреть все решения об отгулах по разделу 17 в моем отделении.

«Кто знает, кого он выпускает…»

К тому же у начальника почты случился посттравматический синдром.

– Я только что поставил ему диагноз, – воскликнул Энтони, возникнув в дверях моего кабинета. – Его адвокаты попросили меня составить отчет, чтобы изучить психические последствия этого происшествия. – Он улыбнулся. – Я думаю, что все, должно быть, произошло из-за того, что начальник задержал преступника до прибытия полиции. Ты же знаешь, он настоящий герой.

– Может быть, мне следовало предвидеть, что это произойдет.

– Бен, – ответил он, – ты знаешь, что есть способ остановить все побеги и все повторные преступления.

– Просвети меня, Энтони.

– Никогда никому не давай «отгулов» и никогда никого не отпускай, – подмигнул он мне.

Иногда ему нравилось притворяться обозревателем Mail, но это было скорее прикрытием, за которым он прятал свои либеральные ценности.

Эдриан попал в тюрьму. Примерно через месяц он сдержал свое слово и отказался от лекарств. Закон о психическом здоровье не применяется в тюрьмах, только в больницах, так что у него было полное право прекратить прием лекарств, как только он того пожелал.

Две недели спустя он обвинил тюремных надзирателей в попытке отравить его еду, поэтому отказался есть. Один охранник присел рядом с ним, чтобы