– Я? – замялся Правдин. – Больше десяти лет.

– Это, наверно, очень опасно?

– Иногда бывает, но я привык.

– А как это, спасать из огня людей?

Капитан смущенно прокашлялся.

– Вообще, я не люблю говорить про свою работу.

– Понимаю. Профессиональная скромность.

Капитан неопределенно покачал головой.

– Может быть, вы проголодались? – вдруг спросила Василиса. – Ну конечно, пойдемте ко мне – я вас угощу.

– Нет. Я не голоден.

– Не стесняйтесь. Вы меня вылечили, а я вас даже не отблагодарила. Рука прошла на следующий день – вы настоящий волшебник.

При этих словах Правдин закашлялся.

– Приятно слышать это… особенно от вас, – сказал он.

– Пойдемте, я приглашаю, – настаивала Василиса. – Отметим день спасения Воробья. Или вы против?

Капитан был не против.

После темного Провала глаза долго не могли привыкнуть к свету. Солнце только оторвалось от горизонта, но уже ощутимо припекало. Сквозь полуприкрытые веки, Тим увидел, что стоит на дороге. Ровная как стрела, она уходила за горизонт и терялась в серой дымке. Тим посмотрел в другую сторону – та же картина. Гладкая светло-желтая полоса тянулась вдаль, насколько хватало взгляда.

У ног лежал потерянный кроссовок. Тим присел, чтобы надеть его, и тут заметил то, что не сразу бросилось в глаза. Песок на дороге был не совсем обычным. Слева он был светлым, а справа – немного темнее. Эта разница была еле уловимой, но при ближайшем рассмотрении достаточно явной. Идеально ровная граница между светлой и темой половиной дороги проходила как раз между ногами Тима.

– Пограничная полоса какая-то! – прошептал он и перемешал песок.

Тот какое-то время оставался разноцветной мешаниной, но постепенно все стало как прежде. Песчинки слева посветлели, а справа – потемнели. Дорога снова стала такой же гладкой, какой была раньше.

Тим оглядел окрестности. Слева, на светлой стороне росли кусты сирени. Их ветви склонились под тяжестью больших пенных гроздьев. От них исходил густой аромат. За сиреневыми кустами виднелись пригорки ярко-зеленой травы с россыпями полевых цветов. Их окружали березовые и кленовые рощи. Там стрекотали кузнечики, пели птицы, слышался перестук дятлов.

На правой стороне стояла мрачная стена терновых кустов. В их переплетении виднелись синие ягоды и длинные острые иголки. Над терновником возвышались могучие дубы, острые пики старых елей и голые стволы мертвого сухостоя. Прилетевший с той стороны ветерок принес затхлый запах болота и горечь прошлогодних трав. Там в темной чаще ухали филины, слышался то ли крик, то ли смех невидимой болотной птицы.

– Куда меня занесло в этот раз? – Тим вынул телефон и вспомнил, что до сих пор не позвонил Василисе.

И хотя тот благополучно перенес два погружения в воду, но на любое нажатие сообщал одно и то же – «Сети нет».

На пальце блеснул перстень. Два камня-луча уже погасли. Осталось четыре.

– Вот время летит, – озадаченно произнес Тим. – Хотя. Два рассвета – двое Врат. Пока все идет по плану, но лучше поторопиться.

Спохватившись, он поискал бумажку. Записка, которую он сделал у Бабы Яги, оказалась не такой стойкой как телефон. Буквы окончательно растеклись, а бумага слиплась в бесформенную массу.

«Предупреждала меня бабуля – «Запоминай». Теперь нужно вспоминать. Было что-то типа: «Стань спиной к солнцу. Пусть оно светит в лицо твоим врагам». Значит нужно идти туда. И еще что-то про шлем».

– Пора, – Тим отбросил бесполезный клочок бумаги, но…

Щебетание птиц и уханье филинов разом смолкло. Вместо него Тим услышал стремительно нарастающий свист. Что-то стремительно рассекало знойный воздух и приближалось к нему – к Тиму. Он невольно отступил и сделал это как раз вовремя. Последовал удар и волна песка и пыли сбила его с ног.

Когда пыльное облако улеглось, Тим увидел торчащее из земли копье. Оно еще дрожало и гудело.

«Ничего себе! Какое огромное!»

Действительно, копье было очень велико. Над землей оно возвышалось настолько, что Тим едва мог дотянуться до его верхушки. Впечатляющей была и толщина копья – две Тимовы руки. Управиться с таким мог только очень большой и сильный человек.

Не успел Тим опомниться, как с той стороны, откуда прилетело копье, послышался топот. На горизонте в жарком мареве нового дня росло облако пыли. Земля загудела, но Тим продолжал стоять и пристально всматриваться вдаль. Скоро он различил двух всадников и услышал крики, которыми те подгоняли своих коней. Оба мчались во весь опор и даже издалека Тим понял, что всадники были настоящими великанами. Подскакав, они резко осадили коней и нависли над Тимом, как две скалы.

– Ты кто таков будешь? – спросил богатырь, который прискакал по светлой стороне.

Его голос звучал так громко, что у Тима заложило уши. Всадник был ростом не меньше трех метров и очень широк в плечах. На голове богатыря был железный островерхий шлем, грудь покрывали сверкающие на солнце латы. Кольчуга из крупных колец облегала широкий торс. На поясе висел меч, на боку – багряного цвета щит. Щит был украшен изображением солнца с ликом, от которого вокруг расходились золотые волнистые лучи.

Конь был под стать своему седоку – крепкий и высокий. Под его брюхом, не пригибая головы, мог бы легко пройти Тим. Черная шерсть скакуна блестела маслом. Длинная грива рассыпалась по шее, хвост стелился по земле. После стремительной скачки с губ коня срывались клочья пены. Он нетерпеливо переступал с ноги на ногу, оставляя на песке вмятины размером с большую сковороду, косил на Тима и все норовил подойти ближе. Сдерживая жеребца, богатырь подъехал к торчавшему из земли копью и, одной рукой вынув его, приладил к седлу.

– Так, кто ты есть, родимый? И что здесь делаешь? – богатырь привстал на стременах и с высоты двухэтажного дома грозно посмотрел на Тима. – Или язык проглотил?

– Я посмотрю, есть ли у него язык! И если есть, то заставлю проглотить его! – выкрикнул темный всадник.

Он не сводил с Тима злых с прищуром глаз. Этот богатырь ни в чем не уступал первому – ни ростом, ни размахом плеч, ни зычным голосом, но его лицо с коротенькой бородкой и тонкими усиками не нравилось Тиму. На всаднике были доспехи из широких кованых пластин. Из-под них выглядывал длинный вышитый золотом халат. На поясе богатыря висела кривая сабля, а толстые в перстнях пальцы то и дело хватались за рукоять длинного кинжала. Голову всадника покрывал круглый отделанный мехом шлем, из макушки которого торчал пучок конских волос. Длинное копье висело у седла, а круглый щит с искусным орнаментом и выкованной на нем головой орла был закинут за спину. Гнедой конь темного всадника был таким же большим, как у его спутника. Он нетерпеливо гарцевал на сильных стройных ногах, отказывался стоять на месте и наседал грудью на черного жеребца.