Твердо впечатывая высокие каблуки в старыйбольничный линолеум, незнакомка, распространяя вокруг удушливый аромат «Кензо»,двинулась к лестнице. Подождав, пока небесное видение скроется, я толкнулась кРафаэлле. Девушка сидела на кровати и курила.

– Ай-яй-яй, – укоризненно покачала яголовой, протягивая мандарины и соки, – нехорошо курить в постели.

Рафаэлла махнула рукой.

– На лестнице холодно, да и ходить покатрудно, просто сил нет.

– Кто к тебе сейчас приходил?

– Никто. Одна день-деньской лежу, хорошо,конечно, в отдельной палате, но скучно.

Я села на стул и поглядела на блюдечко,служившее пепельницей. Два окурка «Парламент» и один «Вог», выпачканныйкроваво-красной помадой.

– Это чей? – без всяких церемонийспросила я, ткнув пальцем в остатки «Вог».

Рафаэлла покраснела, как рак, но нераскололась.

– Медсестра курила.

– Ах, медсестра! Такая черная, вся вцепях и браслетах? Видела я, как она только что выходила!

Тут стриптизерка зарыдала в голос:

– Не мучайте меня, оставьте в покое,дайте умереть спокойно.

Я попыталась погладить ее по грязной,растрепанной голове, но девушка завизжала и заколотила кулаками по одеялу.Пришлось идти на пост. Молоденькая медсестра, взглянув на сопливую красавицу,позвала дежурного врача. Тот велел сделать успокаивающий укол.

Спустя двадцать минут Рафаэлла, умытая и почтиумиротворенная, откинулась на подушки:

– Простите.

– Ничего, ничего, с каждым бывает. Я самаоднажды от злости швырнула на пол кофейник и растоптала его ногами.

Стриптизерка слабо улыбнулась.

– Злости-то у меня как раз нет. Простоотчаянье охватило, не знаю, что делать.

Я присела на кровать и взяла девушку загорячую, какую-то воспаленную руку:

– Тебе сколько лет, Валечка?

– Двадцать два.

Надо же, моложе Аркашки и Зайки, почтиребенок.

– Как же ты в этот бизнес попала?

Рафаэлла пожала плечами:

– Как все.

– А все как попадают?

Девушка снова заплакала, только тихо, вернее,захныкала. Так скулит обиженный Снап, когда Маня отнимает у него любимые, нострого запрещенные куриные косточки. Продолжая держать ее за руку, я как можноболее ласково и убедительно сказала:

– Валюша, может, расскажешь мне все?Изольешь душу? Иногда от этого становится легче.

Стриптизерка шепнула:

– Боюсь.

– Кого?

– Хозяйку.

– Это она приходила?

Рафаэлла кивнула.

– Грозила неприятностями? Гнала изМосквы? Пожалуй, я смогу тебе помочь, но должна знать все. Надеюсь, ты никогоне убила?

Девушка всхлипнула, утерла нос ладонью иначала рассказывать.

Валечка приехала в Москву из маленькогопровинциального городка. Она хорошо училась в школе и решила продолжить учебу встолице. К своему удивлению, легко поступила в колледж, получила место вобщежитии, и жизнь понеслась. Только не все в этой жизни шло так, как хотелосьдевушке.

Институтская аудитория четко делилась на двегруппы: столичные штучки и провинциалки. Москвички хорошо одевались, тратилиденьги на косметику, некоторые разъезжали на собственных автомобилях. Валечкеприходилось считать каждую копейку, и даже китайский свитер с вещевого рынкаказался невероятным приобретением. К концу первого курса она оголодалаокончательно и принялась искать приработок. Сначала подалась в «Макдоналдс», нотам платили немного и заставляли носиться всю смену с тряпкой и идиотскойулыбкой на лице. К тому же все эти чизбургеры, гамбургеры и картошки одуряющепахли, и у Валечки началась аллергия. Потом она попробовала приторговывать нарынке колготками. Но в первый же день усатый хозяин-азербайджанец высчитал снее за две украденные с лотка упаковки. Валюша плюнула на чулочный бизнес, какраз подоспело лето, уехала домой к маме и два месяца отъедалась, благо мамочкахоть и работала бухгалтером, но держала свинок, корову и каждую веснувозделывала своими артритными пальцами гигантский огород.

Плохо стало в начале второго курса. Промозглаямосковская осень заливалась холодными лужами в драные сапоги и задувала злымветром под курточку на рыбьем меху. К тому же от постоянного недоедания Валечкувсегда познабливало, и ученье не шло на ум.

Вскоре девочка познакомилась с чувствомзависти. Одна из соседок по комнате, такая же ободранная провинциалка,неожиданно превратилась в ослепительную красавицу. Откуда-то взялся роскошныйгардероб, престижная косметика. А вскоре она сняла квартиру в городе.

В конце концов Валя, плюнув на гордость,обратилась к удачливой подружке с просьбой дать денег в долг. Та отказала, нопредложила интересную работу в ночном клубе «Бабочка». У бедной Вали не быловыбора, и она отправилась на собеседование.

В «Бабочке» ее принял милый мужчина, сразусообщивший, что он «голубой» и приставать к сотрудницам не намерен. В массажныйкабинет набирали только студенток и только иногородних. Никаких документов неоформлялось. Не требовали и каждый день ходить на работу. Следовало сообщить впонедельник о своем расписании, и администратор подыскивал клиентов. Валяснялась для альбома и стала Рафаэллой. Две коллеги-студентки показали ейкое-какие «па», и бизнес пошел. Через два месяца Рафаэлла перестала терзатьсяморальными проблемами. Быстренько отсиживала занятия и неслась в «Бабочку».Появились и личные клиенты – вполне солидные пожилые мужчины. С одним она дажеходила в театр. Господь хранил дурочку, и она ни разу не столкнулась ни сбандитами, ни с негодяями. По большей части ей попадались одинокие,неустроенные мужики, желавшие поболтать с хорошенькой приветливой девочкой.

Хозяйка «Бабочки» – загадочная личность, скоторой девочки не общались, поставила дело круто. Наркоманки и алкоголичкиизгонялись в два счета. Заболела гриппом – не беда, лечись спокойно. Подцепила венерическоезаболевание – пошла вон. И никаких споров. Велят обслуживать трех здоровенныхнегров одновременно – вперед и с песней. Отказываешься – пошла вон.