Хотя, ради правды, оазис стоял ровно на таком удалении от крепости, что не передохнуть здесь было бы как минимум глупо. Да и вода в роднике на самом деле была вкусная.

– А все равно нормально, – сказал нам Джебе, выключая переговорник. – Легкий он, хоть и здоровый опять же – вон как далеко взял, не то что тогда, в лесу.

– Пустое пространство, помех нет. – Я присел под дерево и прислонился к нему спиной. – Уф, хорошо. Так вот – степь же ровная как стол, чего им далеко не брать? Воздушное пространство пустое, магнитных аномалий тут вроде тоже нет, а значит, и помехам взяться неоткуда.

Ко мне подошла Настя, вытирая лицо, – она умылась холодной водой. Села рядом и прислонилась своей спиной к моему плечу. Такое случалось и раньше, но сейчас это выглядело немного по-другому, была в этом какая-то извечная женская гибкость, которая четко давала понять любому зрителю, что теперь я ее собственность.

Вот и Джебе это уловил, глянул на нас и перевел взгляд на Азиза. Тот раздвинул толстые губы в улыбке, подмигнул моему ординарцу и сделал некий знак, потерев большой палец об указательный.

– Да ладно? – немного расстроенно удивился ординарец. – Не ожидал.

Он достал из кармана перочинный нож, который невесть где раздобыл, и протянул его зимбабвийцу. Тот довольно цыкнул зубом.

– Вот жуки, – равнодушно сказал я, сразу поняв смысл этого действа, надвинул кепи на глаза и откинул голову назад.

Насте понадобилось для осознания произошедшего чуть больше времени, и возмутилась она куда сильнее.

– Сволочи, – сообщила она ухмыляющимся соратникам. – Спорили? А от тебя, Джебе, я такого вообще не ожидала! Поставить не на меня?

– Да ладно, – отмахнулся тот. – Ну не на тебя, что теперь?

– А на кого? – потребовала у него ответа Настя. – На Фрэн? На Марику? Или вообще на эту корову Алицию?

Сам факт, что кто-то делал ставки на то, с кем я пересплю, ее не волновал. Главное, не на нее ставили. Женщина, одно слово.

– Алиция красивая. – Азиз причмокнул. – Ляжки толстые, грудь большая!

– А ну, тихо! – встрепенулся я, привстав. – Тихо, я сказал!

Степь никогда не молчит. Птицы, мелкая живность, ветер, колышущий траву, – это все создает неумолчный фон. Но она все равно не лес, который надежно гасит звуки, а потому человеческая речь, пусть и негромкая, слышна издалека, даже днем. А особенно если говорят несколько человек.

– Люди, – мигом среагировал Джебе, который был, как всегда, настороже, мне даже можно было не отдавать ему соответствующих распоряжений. – Смело идут, не таятся.

Он щелкнул предохранителем автомата, то же самое сделал Азиз, уже на ходу. Люди приближались со стороны степи и двигались по направлению к Сватбургу. Зимбабвиец, как всегда, непостижимо легко, как будто танцуя, пересек оазис и устроился под одним из деревьев. Здоровый, как лось, а движется, будто балерина, и совершенно не шумит. Ведь ни одна веточка под ногой не хрустнула, и даже сошки пулемета, которые он моментально разложил, не звякнули. Мне бы так!

Это были кочевники, как видно, один из поисковых отрядов. Человек десять переговаривались на ходу и вели за собой улов – два десятка рабов в колодках.

Вот вам и ответ, почему на свет костра никто два дня не выходил. Не успевали – их раньше хомутали и в колодки определяли.

Нет, это надо пресекать, однако. Это уже наглость. Но делать это надо по уму.

– Не стрелять, пока не дам команду, – прошептал я Азизу, который повел было шеей. – Сначала пообщаемся.

– Оно тебе надо? – сердито прошептала мне Настя. – Совсем ведь обнаглели! Да и не узнает никто.

– А если хотя бы один уйдет? – возразил ей я. – А если это только головной отряд? Нам война сейчас не нужна, нам мир нужен. Мы два фронта не потянем просто. Но если они в меня шмалять начнут, валите всех, тогда уж какие разговоры.

– Вместе с рабами? – уточнил Джебе.

– Естественно, – сердито ответила ему Настя. – Они свидетели.

– Рабов повремените стрелять, – подумав, сказал я. – Опросим их сначала – кто, что, может, среди них мастера есть или маги. А вот потом уже… Тьфу! Да не забегайте вы вперед, не будет никакой стрельбы. Не совсем же они дураки. Азиз, я сейчас их остановлю, если задергаются, дай упреждающую очередь. Только не длинную, патроны попусту не жги.

Кочевники были от нас уже примерно в ста шагах, и я громко крикнул:

– Мое почтение, воины Предвечной степи. Не надо делать резких движений, и никто не пострадает.

Надеюсь, они понимают английский.

Степняки остановились. Двое схватили затрапезные охотничьи ружья, остальные наложили на тетивы луков стрелы. Шустрые ребята.

– Еще раз повторяю: нет нужды браться за оружие, – по возможности дружелюбно сообщил им я. – Тем более не сильно оно вам и поможет, в случае чего. Мы не враги народу Предвечной степи, а друзья. Я лично друг Салеха, думаю, он вам известен.

– Откуда нам это знать? – крикнул один из них, как видно, лидер. Классический такой степняк, с глазами-щелочками и плоским лицом.

– Если бы я хотел вас убить, то уже бы это сделал, – не люблю говорить штампами, но приходится. – Но поскольку мы не враждуем, вы живы. Опустите оружие и поговорим.

Кочевники задумались, и я скрепя сердце сказал:

– Джебе, причеши их. Только поэкономней с патронами.

– Есть. – Мой ординарец дал короткую очередь поверх голов кочевников.

– Не будем тратить время. – Я достал из кармана фирман, который мне вручил Салех. – У меня его маловато, а вот дел – полно. Старший пусть подойдет сюда.

Я встал на ноги, не слушая недовольное шипение Насти, и шагнул из-за деревьев в степь.

Секундой позже один из кочевников, как видно разглядев меня, что-то прошептал плосколицему, и тот, кивнув, забросил ружье за спину и пошел мне навстречу.

– Вот верительный знак, что мне вручил мой друг Салех. – Я потряс кожаным ромбиком на шнурке. – Он заверил меня, что каждый сын Предвечной степи, который его увидит, окажет мне почтение, как другу – днем и как гостю – ночью.

Ну, про последнее он мне не говорил, но это и не важно.

– Да, это знак Салеха. – Предводитель степняков, как только приблизился ко мне, сразу цапнул фирман, чтобы разглядеть его. – Я рад встретить здесь друга нашего народа.

А по-английски он говорил как бы не лучше меня.

– Не могу сказать того же, – добавил я строгости в голос. – Был бы рад встретить тебя в Предвечной степи, но не здесь. Как твое имя, воин?

– Размик, – помедлив, ответил тот.

– Размик, здесь не степь, – обвел я руками окрестности. – Это моя земля. Это земля моей семьи, и здесь нельзя охотиться ни на людей, ни на дичь никому, кроме нас.