– Удачи не желаю. – Я вытер рукоять ножа мятой рубахой Серса, которая осталась на месте его гибели. – Да и не будет тебе ее. Уходи.

И Мокар ушел через коридор молчавших людей, расступавшихся перед ним.

– А мы будем есть и пить! – громко сказал я, подняв руки. – Ну а после я вам расскажу о Новом Вавилоне. Да и не один я, думаю, мои спутники тоже молчать не будут. Фрау Генриетта, где там угощение?

Люди зашумели – на площадь вынесли огромный противень с лежащим на нем осетром, кастрюли с исходящей паром ухой и какие-то закуски. Это впечатляло.

Я отошел чуть в сторону и присел на каменную лавку, единственную из свободных и, по-видимому, мне и предназначенную.

– А помнишь первый вечер и раков? – прошептала мне на ухо Настя, присев рядом. – Времени прошло-то всего ничего, да? Но как все изменилось!

– Ага, – подтвердил я, обнял ее за талию и попросил: – Найди Китти, пусть она ко мне подойдет.

– Скотина ты, Сват, – почему-то очень печально шепнула Настя и ввинтилась в толпу.

Чего сразу скотина? Что опять не так?

Китти появилась минуты через три, веселая и жизнерадостная.

– Сват?! – Ее хитрое кошачье личико как бы говорило: «Привет! Что от меня требуется?»

– Значит, так, – поманил я ее к себе. – Догонишь этого Мокара, он наверняка далеко не ушел, где-то рядом с крепостью бродит, а то и просто на холме сидит, о жизни размышляет. Не думаю, что у такого слизняка надолго запала хватит, он все, что ему бог отмерил, тут, на площади оставил. Так вот – догонишь его и исполнишь. Не дело, чтобы он к тем же степнякам, к примеру, попал. Что-то этот гад видел, что-то слышал, что-то знает. Поняла меня? И без особой жалости работай, режь его так, чтобы он понял, что умирает.

– Будет выполнено, – мурлыкнула Китти и немедленно удалилась.

– Джебе, – негромко позвал я.

– Сват? – Как всегда, мой ординарец был поблизости. Он, возможно, и сам не знал, что ординарец, но о чем-то таком, несомненно, подозревал.

– Присмотри за ней, глянь, как она отработает этого гада, – попросил я его. – Как быстро его найдет, как именно убьет – сразу или помучает? Если вовсе спасует, подчисть концы сам. И не светись, она тебя увидеть не должна.

– А ее? – уточнил Джебе. – Ну, если она не сможет его убить? Или не захочет?

– Ничего с ней не делай, – помедлив пару секунд, ответил я. – Зачем? Не всем дано убивать. Просто отправим ее в факторию, табак растить. Хотя, думаю, все нормально будет, тогда, в лесу, когда мы их с поляны выводили, она все чисто сделала. Помнишь, мы парочку ненужных ребятишек зачищали, ну, когда ее приятели еще сдулись и не смогли вдвоем одному доходяге глотку перерезать? А она – запросто. Но ты все равно проследи. И вот еще что – сюда не возвращайся, потом иди к дебаркадеру, я к тому времени уже буду там.

– Я в курсе, – невозмутимо ответил Джебе и тоже исчез в ночной тьме, которая простиралась сразу за площадью, ярко освещенной костром.

А веселье шло своим ходом. Люди смеялись, радуясь теплу огня, незамысловатой еде и компании друг друга – всем этим простым, по сути, вещам, которые были за века совершенно забыты человечеством. Человечество предпочло им тонкую кухню и элитное публичное одиночество, считая, что таким образом оно добралось до самых-самых вершин совершенства. Но стоило только ему все потерять, как оказалось, что именно эта простота и есть подлинная истина, а все остальное не более чем придумки двух-трех рафинированных людей не от мира сего.

Свое обещание я сдержал – рассказал кое-что о Новом Вавилоне, не вдаваясь, впрочем, в детали, после же уступил слово Одесситу, который прямо-таки рвался поведать всем о том, что видел и делал.

Лишнего он сболтнуть не мог, поскольку толком ничего не знал, да и к тому, что знал, наверняка от себя добавит столько, что никто не разберет, где тут правда, а где враки.

А еще через полчаса я в сопровождении Азиза, Насти и Голда тихо и незаметно покинул площадь, как это сделали до меня почти четыре с лишним десятка человек. По одному, по двое они отходили в сторонку, а после шли на берег, туда, где на волнах качался «Василек» и где потихоньку тоже разгорался огонь, у которого мелькали темные тени.

Мы пришли к этому костру последними, как и планировалось. Идея, которая вертелась у меня в голове давно, окончательно оформилась незадолго до заката, но все, что задумалось, было реализовано быстро и точно, Жека расстарался. Костер, ночь и несколько десятков людей вокруг него. Здесь были только «волки», «волчата» и их наставники. И больше никого. Ну, может, только Настя выбивалась из этого ряда.

– Все здесь? – спросил я у Наемника. – Никого не забыл?

– Да, – ответил он. – Кроме, разве, тех, кто в Новом Вавилоне остался, сам понимаешь. Из караулов всех снял, заменил гражданскими, которые половчее.

Джебе и Китти были здесь, я их заметил почти сразу. Джебе коротко кивнул, значит, прошла Китти проверку. Вот и славно.

– Хорошо, – одобрил я и шагнул к костру. – Рад видеть вас всех, братья и сестры. То, что я задумал, можно было сделать и там, в крепости, на глазах у остальных. Это было бы торжественно, с аплодисментами, но я не хочу, чтобы этот ритуал видели все. Нет, они тоже наши, они члены семьи, но то, что будет происходить здесь, предназначено только для вас. Вам не нужны аплодисменты и крики «Молодец!». Вы воины, ваше дело – воевать, умирать, возрождаться и снова воевать. В этом деле нет пафоса, и оно не требует чьего-то одобрения, это ваша судьба, которую вы выбрали сами. Сегодня тот из вас, кто не уверен в правильности сделанного выбора, может отказаться от этой судьбы. Его никто не осудит, он просто может встать и пойти вон туда, на утес, где веселятся те, кто вручил вам свои жизни. Но это – последний раз, когда можно что-то изменить, больше такой возможности у вас не будет. Теперь вы братство воинов, и каждый из вас должен знать, что его спину прикрывает друг, который не спасует в самый лихой час. И тот, кто стоит перед вами, должен быть уверен в том же. У вас есть минута, думайте.

Никто не встал, и никто не ушел.

– Не сомневался, – коротко прокомментировал это я. – Итак, вы все еще «волчата». Нет, кого-то из вас я уже называю «волком», но все это слова. Как отличить одних от других? И чем одни отличаются от других?

Я повернулся к Насте и посмотрел на нее. Она кивнула и показала мне связку кожаных шнурков с амулетами, которые болтались на них.

Кузнецы в Новом Вавилоне были отменные. За полтора часа они изготовили мне сотню незамысловатых амулетов – круг, в котором находилось некое существо, как кузнецы утверждали, волк. Снизу к кругу была приделана небольшая пластина, на которую можно было нанести надпись.

– Каждый из тех, кто сегодня станет «волком», получит такой амулет. Это будет только его амулет, отныне и навсегда, – громко и отчетливо сказал я. – Если «волк» погибнет, амулет непременно заберут его братья. Когда воскресшего «волка» отыщут, амулет снова перейдет к нему. А его непременно отыщут, вам ли этого не знать.