Али встал и пошел за ним в большой зал, а, вступив в него, остановился в замешательстве.

Легкое дуновенье ветра коснулось его лица, он увидел зеленые деревья, цветы, родник. С веток свисали спелые плоды, заросли ежевики покрывали склон. Али осторожно сорвал фиолетовую ягоду.

– Ежевика без колючек, – заметил Назар, – рви без опаски.

Али вгляделся. В самом деле, шипов не было.

– К чему здесь колючки. Здесь жизнь легка.

– Кажется, я начинаю догадываться, – сказал Али. – Как говорится. «И обрадуй тех, которые уверовали и творили благое дело, что для них сады, где внизу текут реки. Для них там супруги чистые, и они там будут пребывать вечно». [15] Кстати, где чистые девицы? – спросил Али.

– Здесь, недалеко, – показал рукой Назар.

Али увидел увитую гирляндами цветов беседку с качелями, а в ней несколько девушек. Даже на расстоянии было видно насколько они прекрасны. Некоторые из них держали в руках шитье, другие перебирали струны музыкальных инструментов.

– А мальчики? – спросил Али.

– Что мальчики? – недоуменно спросил Назар.

– Мальчики будут? Сказано ведь: «На ложах расшитых, облокотивших на них друг против друга, обходят их мальчики вечно юные. С чашами, сосудами и кубками из текучего источника». [16]

– Ты желаешь мальчиков, девиц не надо? – спросил Назар.

– Нет, нет, что ты, я не по этой части. Просто спросил. Так в книге написано.

– Не все же надо понимать буквально.

– Это метафора?

– Видимо да.

– Ладно. Можно я разбужу своего друга. А то он мне этого не простит никогда.

– Увы, ему сюда вход заказан.

– Оттого, что он другой веры?

– Так и есть. Вход сюда только для своих.

– А родник струит вино?

– Не всегда, только когда пьешь из него. В остальное время – чистая вода. Зачем переводить вино. Оно стоит немалых денег.

– Как? И здесь тоже деньги в ходу?

– Здесь нет, но по пути сюда, все стоит денег.

– Я могу заплатить за вход, – предложил Али.

– Я вовсе не поэтому заговорил о деньгах.

Похоже было на то, что Назар смущен.

– Тогда, может быть, я за своего друга заплачу? Мне одному не справиться с этим изобилием.

– Опять ты за свое. Я же сказал, что это исключено.

– Ладно, тогда пойдем, отведаем из божественного источника. Я слышал, что от здешнего вина похмелья не бывает. Как говориться: «От него не страдают головной болью и ослаблением». [17]

– Увы, мне нельзя, – отказался Назар, – я на работе. Я тебя оставлю, а сам отлучусь ненадолго. Есть одно срочное дельце. Глазом не успеешь моргнуть, я вернусь.

– Постой, может, ты меня представишь, неудобно как-то. Что я им скажу.

– Не волнуйся, они тебя примут как родного.

– Еще один вопрос, – остановил Назара Али, – ведь мы еще в храме находимся, да?

– Нет, мы уже далеко от храма. И пока меня не будет, за другом своим не ходи, – предупредил Назар и исчез.

Оставшись один, Али, несмотря на предупреждения, оглянулся, намереваясь ослушаться и разбудить Егорку, но в проходе откуда они пришли, клубился туман. И Али понял, что лучше этого не делать. Он вернулся в сад. Девицы были одна другой краше. Некоторое время Али стоял, раздумывая над своими дальнейшими действиями. Наконец он сделал неуверенный шаг в сторону беседки, и в этот миг взоры дев обратились к нему. Кто-то из них произнес:

– Приветствуем тебя, владыка, в садах вечного блаженства.

И нестройный хор остальных подтвердил это приветствие.

– Приди же к нам, о желанный господин. Не томи нас.

Али, волнуясь, приблизился и оказался между ними. Почему-то он решил, что девы будут похожи друг на друга. Но ошибся. Они все были красивы, но каждая по-своему. Среди них были светловолосые и белокожие северянки, темноволосые девы со смуглой кожей и светлой кожей, как уроженки стран с теплым климатом. А также темнокожие африканки. Среди них были даже девицы, которых нельзя было назвать красавицами, но они были по-своему привлекательными. Видимо, тот, кто поместил их здесь, учитывал широкий спектр мужских вкусов и желаний. От дев окруживших Али, источался прекрасный запах, но это не был запах египетских духов и индийских благовоний. Это был естественный запах чистых дев.

– Вы даже знаете, как меня зовут?

– Кто же не знает хафиза Али.

– Рад это слышать. А вас, хотя, вряд ли я упомню ваши имена, буду путаться, могу обидеть.

– Господин, мы не можем на тебя обидеться, что бы ты ни сделал. Поэтому обращайся к нам, как пожелаешь.

– Вот как, – весело сказал Али, – даже, если мне вздумается снять ремень и высечь вас.

Стон блаженства был ему ответом.

– О, Али, мы даже и мечтать не смеем об этом. Ты окажешь нами милость.

Смущенный Али кашлянул и, чтобы перевести разговор на более безопасную тему спросил:

– Я видел, вы что-то шили. Вот уж не думал, что в садах вечного блаженства, где внизу текут реки, занимаются рукоделием. Так приятно на это смотреть.

– Вот, поэтому мы и шьем, – ответила Сара, рыжеватая, полнотелая девушка.

Она не называла своего имени, но Али уже знал, как ее зовут.

– Какой-то умник решил, что женщина с рукодельем услаждает мужской взор, поэтому мы гостей встречаем именно за таким занятием.

– Ты имеешь в виду, самого, – Али поднял кверху палец.

Сара пожала плечами, при этом шелковая ткань сползла с ее плеча, явив обнаженную грудь. Закрывать ее дева не стала. Али заметил по этому поводу следующее: «Среди садов и источников. Облекаются они в атлас и парчу, друг против друга». [18]

– И часто у вас бывают гости? – ревниво спросил Али, стараясь не смотреть на коричневый сосок полногрудой девы.

– Ты первый и единственный.

– Ах да, как я мог забыть – чистые супруги, вечнодевственные гурии и чистые реки внизу. Можно я отведаю из этой реки. Что-то в горле пересохло.

– Голова не кружится? – заботливо спросила Сара. – Мы так тебя окружили.

– Нет. Так как насчет реки?

Одна из дев принесла полную чашу. Али с трепетом отпил из нее и разочарованно сказал: