– На нас не надо. Вокруг.

– Поняла, он хочет непогоду, – произнесла Сара.

– О присутствующих в третьем лице не принято говорить, – заметил Али.

– Прости, Али.

– Ты во второй раз назвала меня просто по имени. А где господин и прочее?

– Прости, господин. Я думала, постель сближает.

– А почему ты собственноручно стелешь постель. Верно, это тоже часть замысла, приятно мужскому взгляду.

– Да, господин.

Между тем, звезды затянуло облаками, и мелкий дождь зашуршал по листьям деревьев.

– Вот, это другое дело. Сразу в сон потянуло.

Сара взяла его за руку и увлекла за собой на ложе.

– А почему ты, собственно, – спросил Али, – только без обиды. Я из любопытства спрашиваю. Вы, что, жребий бросали?

Ответа он не услышал, ибо Сара закрыла ему рот поцелуем.

Проснулся он от крошечных ожогов, покрывавших его лицо. Али открыл глаза и увидел снег. Рой снежинок опускался с небес, покрывая все кругом. Вся постель была запорошена им. Али приподнялся и сел, дрожа от холода. Он основательно продрог. Рядом никого не было. На всякий случай, Али пошарил рукой. Никого. Кусты роз были облеплены снегом. Слипшиеся комки снега тянули к низу розовые бутоны, которые раскачивались, силясь сбросить тяжесть.

– Что, брат, замерз? – прозвучал вопрос.

Али повернул голову и увидел Назара. Давешний спутник и вожатый сидел, грея руки над небольшой жаровней.

– Как собака, – не выказав удивления, ответил Али. – И какой дьявол крышу унес. Все снегом запорошило.

– Полегче парень. Все-таки не на земле находишься.

– Еще, эти шелковые простыни.

– Что же делать. Красота требует жертв.

– И давно ты здесь?

– Да не так, чтобы очень.

– А почему снег вдруг. Вот уж никогда бы не подумал, что в раю снег идет.

– Сам виноват. Сам непогоду просил.

– Понятно, как говорит, мой друг – заставь дурака Богу молиться, он себе лоб расшибет. Это я о себе.

– Не думаю. Но я не обиделся.

– Просто…не всегда же дождь переходит в снег.

– В отдаленной перспективе всегда.

– Еще один философ. А где девушка?

– Время вышло, ничто не длится вечно. Или, как говорила твоя мама – ни одно окно не горит до утра.

– Как? И здесь тоже? А как же сады вечности?

Поскольку Назар не ответил, Али заметил:

– А почему Сара, а не Ева?

– Тебе больше Ева понравилась?

– Да нет. Я просто спросил. Хотя, если бы была Ева, то я мог считать себя изгнанным из рая. Ну, то есть, обратно на землю.

– «Потом к нам будете возвращены». [21]

– Ты хочешь обратно, почему?

– Долго объяснять. «Всякая душа вкусит смерти». [22]

– А ты вкратце. В двух словах. Интересно.

– Скучно здесь. Этого добра, между нами говоря, и на земле хватает. И дев, и рек. С вином накладка произошла. Источники бьют не вином, а обыкновенной водой. А кувшинчика мне надолго не хватит, то есть, с собой надо брать. Хорошо, что у нас собой было.

– Скажи, друг мой, где, в каком месте Корана сказано, что в раю источники бьют вином? Я тебя, как хафиза спрашиваю.

– А я тебе, как хафиз отвечаю. Обещано богобоязненным следующее: «Там реки из воды не портящейся, и реки из молока, вкус которого не меняется, и реки из вина, приятного для пьющих.» [23] А так же «Поистине ведь праведники в благоденствии и на ложах созерцают! Ты узнаешь в лицах их благоденствие. Поят их вином запечатанным». [24]

– Давно не перечитывал, – с досадой произнес Назар, – ладно, не будем заниматься риторикой. Оттого, что ты спал с Сарой, а не с Евой ничего не меняется. Грехопадения свершилось. Посему ты изгоняешься из рая.

– То есть, я свободен.

– Абсолютно, только имей в виду, ты совершаешь ошибку.

– Прощай, – сказал Али, – мне в какую сторону? Я не помню, откуда вошел.

– Подожди, – сказал Назар, – подойди, согрейся. Дрожишь весь. Ведь неровен час, заболеешь. Вино допей, там осталось

Али вылез из постели. Его трясло от озноба. С трудом попадая в штанины, он натянул их, надел рубаху. Все было выстирано и выглажено.

– Это кто же так постарался, – спросил он, – неужели Сара? Клад, а не девка.

– Нет, не Сара, по хозяйству вчера Саида была.

Али подошел к жаровне, протянул руки. Снежинки падали на раскаленные угли и мгновенно испарялись, оставляя после себя темные пятнышки.

– А не проще ли снег прекратить, – спросил он у Назара, – чем сидеть и греться у огня?

Назар взглянул на Али, и тот пояснил:

– Рукам тепло, а спина ледяная.

– А ты спиной повернись, – посоветовал Назар.

– Как ты умен, – заметил Али, – а я и не додумался. Я так понимаю, что желания уже не выполняются.

– Время вышло, – сурово сказал Назар. – Допивай свое вино и отправляйся.

– Хорошо, что не гонишь, – заметил Али.

Он отпил вина и поморщился.

– Это же церковное, что Фома принес. И холодное. Я погрею его, не возражаешь?

Али утвердил кувшин среди углей. Через несколько минут вытащил кувшин и поднес ко рту. Сделав несколько глотков, положил его рядом с жаровней.

– Спасибо за гостеприимство.

– Приятно было познакомиться, – ответил Назар. – А кувшин забери, это казенное имущество. Можно сказать, церковная утварь. Фома хватится, шуметь начнет. Ни к чему.

– Прощай, – сказал Али.

Назар кивнул.

– Что-то грустно стало, – с сожалением произнес Али.

– Не грусти, еще увидимся, – приободрил Назар.

– Надеюсь, это произойдет не скоро, – заметил Али.

Назар засмеялся и махнул рукой. Али взял кувшин и побрел по снегу в указанную сторону. Когда он, сделав десяток другой шагов, обернулся, ничего уже не было – ни собеседника, ни жаровни. Али провел рукой по лицу, потер глаза и увидел церковный свод над головой. Гулко раздавались чьи-то шаги, а рядом на соседней скамье слышался храп Егорки. Появился Фома и заторопил, говоря: